Башня Безмолвия

Последней мимо меня прошла молодая женщина лет двадцати четырех, красивая, несмотря на ее заплаканные щеки. Я не сводил с нее глаз — Боже! Какая отвратительная небрежность. Ударом кулака я сбросил одного из грифов с решетки, когда его клюв уже спускался к моим глазам. Женщина увидела мое движение и, испуганно всхлипнув, накинула на свое лицо перевернутое задом наперед покрывало и поспешила дальше, не оглядываясь. Для нее я был мертвецом, которого беспокоили злые духи.

По правде говоря, в тот момент я возжелал смерти и окончания этого ужаса. В течение дня я чувствовал, что мои чувства покидают меня, и я медленно схожу с ума. Я тихо ругал падальщиков. Я стучал по каменной стене своими голыми кулаками. Я царапал ее ногтями, пока кровь не стала капать с кончиков моих пальцев. И агония продолжалась, бесконечная как само время.

Вечер застал меня безумным и бредящим. Я был не более человеком, чем грифы. Обрывочные воспоминания преследуют меня — о том, как я скакал по камням, а потом прыгал в воздух и махал своими руками, так же как грифы, когда они взбивали воздух своими крыльями, поднимаясь вверх. Но когда они улетели, я все еще продолжал свои безумные выходки, все еще находясь в плену.

Когда воздух остыл, и наступила темнота, мои чувства частично вернулись ко мне. Чуть более живой, чем трупы вокруг, я растянулся на каменном тротуаре и провалился в беспокойную дрему, отмеченную бредовыми видениями всех фантастических форм ада. Что-то холодное проползло по моей голой груди. Красный раскаленный пинцет отрывал один из моих пальцев. Затем я проснулся, и, если бы мое горло еще имело силы, я бы возможно закричал от безумной агонии. Крысы! Даже ужаснее, чем птицы-падальщики! Пухлые, сытые, они тоже пришли за своей мерзкой едой.

Я вскочил на ноги. С этого момента я помню все как в тумане. Я был сумасшедшим среди мертвецов, которые не давали мне отдохнуть. Духи всех мертвых, которые когда-либо гнили здесь, вернулись, чтобы мучить меня. У них были красные тюрбаны, клювы грифов, и их прикосновение было липким и холодным. После того, как луна поднялась высоко в небеса, один из них полетел по небу на аэроплане и бросил в меня ухмыляющийся череп, который ударил меня по ногам, а затем — осталась лишь бумажно-белая тень в лунном свете, переживавшая всю адскую вечность. Чтобы убежать от призраков, я бил по деревянным воротам голыми руками и пытался кричать, но мой голос звучал в моих ушах, как кваканье лягушки. Наконец жрецы снаружи услышали; послышались голоса, загремели цепи.

Появилась ослепительная вспышка, и раздался взрыв, который сотряс часть стены. Верхний кусок качнулся один-два раза, затем рухнул на землю, подняв в воздух облако пыли. Вторая вспышка, более отдаленная, и еще один взрыв.

Топот ног. Крики. Чья-то рука на моей руке. Английский голос. Короткий переход через брешь в стене. Затем я упал в обморок.

Следующее, что помню, я находился в палатке с Гривзом, стоящим рядом со мной, и английским врачом, сидящим на краю моей кроватки. Оказалось, что Мизра видел, как я взбирался по стене, а потом вернулся с плохими новостями в лагерь. Гривз передал информацию британцам в прибрежном форте, расположенном примерно в двухстах милях отсюда. Самолет был немедленно отправлен в наш лагерь. Гривз присоединился к пилоту, и им удалось найти меня, они бросили мне записку, бумагу, которую я принял за призрачный череп. Они полетели обратно в лагерь, где был проведен военный совет. Было решено попытаться взорвать стену моей тюрьмы. К счастью у нас был динамит для земляных работ. Для верности и чтобы отвлечь внимание, они также присоединили пару шашек с часовым механизмом позади большого идола. План сработал, как вы уже знаете. Местные жители были напуганы до смерти и, не теряя времени, покинули этот район. Среди них уже ходила чума, и они, несомненно, рассматривали все это как прямое выражение гнева своего бога.

Сегодня, хотя я еще достаточно молодой человек, мои волосы совершенно белые. Другой видимый признак моего опыта — большой палец покрытый рубцами, который, как я объясняю своим любопытным знакомым, попал в челюсти крысиной ловушки. Я надеюсь, что мои друзья, которые читают это, поймут и воздержатся от любых дальнейших вопросов на эту тему. У меня было достаточно приключений. Даже разговоры об этом раздражают меня. Я еще надеюсь поспать без болезненных ночных кошмаров, заставляющих меня просыпаться в липком холодном поту. Но не сейчас.

Перевод — Роман Дремичев