Башня говорящего осла

Поэтому в Зубляндии отгрохали специальную тюрьму для волшебников. Это было давным-давно, при черт-те каком короле, и почему у башни такое мудреное название, каждый объяснял как мог. Одни считали, что там когда-то мотал срок некий опасный преступник. который прославился тем, что дурачил сыщиков, превращаясь в осла, когда они выходили на его след. Он так бы и гулял на свободе, но однажды, будучи в ослином состоянии, забылся и заговорил по-человечьи, и сразу же был изобличён и арестован. Другие возражали, что это, наоборот, его превратили в осла для надёжности, чтобы он не сбежал, потому что, когда ты осел, очень неудобно перепиливать копытами железные прутья на окне, делать подкопы и карабкаться вниз по тюремным стенам. Третьи уверяли, что он все-таки сбежал, но ни в какого осла не превращался, а наоборот, перед тем как убежать, превратил в осла коменданта тюрьмы – чтобы проучить жадину за дрянную кормежку.

Третья версия представляется менее правдоподобной, чем остальные, потому что из Башни говорящего осла – это знают все – сбежать практически невозможно. Стены ее, мало того, что необыкновенно толстые, они ещё выложены из особого камня, который сводит на нет всякое колдовство поблизости. То есть у волшебника, посаженного в башню, даже маломальской ерунды наколдовать не получится, но когда он окажется на свободе и отойдёт подальше, то вновь может вытворять свои чародейские фокусы.

Для дополнительной надежности самые авторитетные и благонадежные колдуны королевства раз или два в год накладывали на Башню говорящего осла разработанные согласно последней научной мысли антимагические заклятья. А других колдунов, не менее авторитетных и не менее благонадежных, запирали на ночь в камеры, и они пытались оттуда выбраться с помощью магии – для проверки. И когда у них ничего получалось, чары признавались высококачественными и работа оплачивалась.

Правда, были в Зубляндии вечно недовольные всем люди (их в каждом королевстве предостаточно), которые утверждали, что в Башне говорящего осла никаких преступников-чародеев нет. Что чиновники из министерства хитрости сажают туда тех, кто стоит им поперек дороги. А волшебниками несчастных объявляют для надёжности, чтобы всякие умники в башню нос поменьше совали. Мол, у нас безопасность, секретность, и нечего тут вынюхивать. А еще за волшебное преступление тюремный срок положен более долгий, чем за обычное.

Что же касается заклятий, которые якобы одни маги накладывали на башню, а другие маги проверяли, то это, говорили вечно всем недовольные, чистое шарлатанство, и за него маги кладут себе в карман хорошие денежки из королевской казны. И наверняка еще делятся с жуликами из министерства хитрости.

Конечно это всего лишь мнение отдельных подданных королевства, и оно не бесспорно. Но вот то, что попасть в Башню говорящего осла не хотел никто, даже те, кому тюрьма – дом родной, этого я отрицать не стану. Тот, кто из башни выходил на свободу, ничего о тюрьме не рассказывал, а когда его спрашивали, только мычал и таращил глаза, как филин. Такое вот волшебство.

Находилась башня в горах за городом, и, хотя места там весьма живописны, любители отдыха на природе, туда почти не забредали. Сама близость мрачного заведения отбивала всякое желание резвиться среди зелени и радоваться жизни.

Поскольку Гантимур был принц, ему отвели более-менее приличную камеру. Не в подвале, но и не на самой верхотуре. Достаточно широкое окошко, вполне приличная кровать, стол и один табурет. Ещё в углу стояла железная печка, но в это время года в ней надобности не было. Из окна – прекрасный вид на горы. Комендант майор Прудиус, старикашка с черными крашеными усами, проводив своего высокородного узника в его новое жилище, пообещал, что охотно исполнит любое пожелание принца, если оно не слишком будет противоречить тюремным правилам. А если у его высочества есть надобность, ему принесут книг из здешней библиотеки – она не очень большая, но что есть, то есть.

Старикашка Прудиус, шевеля усами, ушел, железная дверь захлопнулась, щелкнул запор. Гантимур остался один. В иных обстоятельствах, он бы с удовольствием провёл здесь недельку-другую: отоспался и вдоволь начитался книг, но сейчас было не до разлёживаний на кровати и читки – нужно было срочно выработать план освобождения сына.

Гантимур сразу понял, что рассказы о том, что в башне колдовство невозможно, – чушь собачья. Никакой антимагией тут и не пахло. Маги, регулярно наводившие здесь чары, видимо, действительно были прохиндеи. Выбраться отсюда не стоило больших усилий. Но в том-то и загвоздка, что Костик находился в руках у Шляпсона. А Шляпсон в своей писульке, намекал, что за неповиновение Гантимура может расплатиться его сын. И как только Гантимур сбежит отсюда, Шляпсону станет это известно, и тогда Костя…

– Ну, Шляпсон! – сказал Костин папа, сжав кулаки. – Я тебе твою флейту … – но договаривать не стал. Он понимал, что сейчас от ярости мало толку. Лучший советчик в создавшемся положении – холодный рассудок.