Башня грифонов

Оказывается, конференция проходила в нашем городе примерно три недели назад. Обсуждалось там… Надежда бегло просмотрела список докладов. Слова какие-то незнакомые, ну, ей это не нужно. А вот тут фотографии. Открытие, какой-то солидный бородатый тип вещает на сцене, и зал довольно большой. Народу, правда, не так чтобы много, но все же есть. И правда, иностранцы, один даже в чалме. И много китайцев. Или вьетнамцы это, как разберешь…

Далее сообщается, что конференция продолжалась четыре дня и прошла с большим успехом. Доклады интересные, нужные и важные. Ну, поверим на слово…

А вот большой снимок всех участников конференции. Сбоку эти самые китайцы, этот, в чалме, тоже тут, а вот дальше… что-то знакомое.

Надежда увеличила снимок – так и есть. На нее смотрел тот самый молодой человек, который разговаривал с Михаилом Сергеевичем в Измайловском саду. С этой увиденной Надеждой беседы все, можно сказать, и началось. То есть для нее, для Надежды. А для этих двоих все началось раньше.

Значит, Михаил Сергеевич увлекся расшифровкой цифр, что написаны на кирпичах Башни грифонов. И, как умный человек, решил обратиться к специалистам. Тут как раз вычитал в Интернете про конференцию, пошел туда и познакомился там с этим самым молодым человеком. Сумел его заинтересовать своей проблемой, тот согласился применить свои научные методы. Для того они и встречались в парке во время обеденного перерыва. Чтобы поговорить по делу.

Надежда еще раз вгляделась в лицо на увеличенном снимке. Сомнений нет, это тот самый парень. У нее всегда была хорошая память на лица. Раз увидит – не забудет. И компьютер был у него в специальной сумке, теперь Надежда вспомнила. Эти программеры ведь со своими ноутбуками и едят, и спят, и в ванне моются.

И на обороте календарика, что раздавали на конференции, Михаил Сергеевич записал телефон этого парня. У Надежды Николаевны оказалась половина карточки, стало быть, и половина телефона. И имя – Макс. То есть Максим. Или Максимилиан, что вряд ли. А уж Максуд совсем не подходит.

И хорошо бы узнать номер целиком и связаться с этим Максимом. Авось он что путное скажет. А то ведь и не знает наверное, что Михаил Сергеевич умер…

На этот раз Надежда Николаевна ехала в салон «Эдем», переполненная гневом и возмущением.

Если честно признаться, основной причиной возмущения было сознание собственной глупости и мягкотелости. Ведь дизайнер Елена каждый раз ее подводила, вечно опаздывала, что-то путала, что-то делала не так, как следует, – но Надежда все ей прощала, обсуждала с ней проблемы воспитания и вообще мило беседовала.

А бывают такие люди, которые понимают только жесткость и грубость, а хорошее воспитание и приветливое обращение принимают за признаки слабости. Приходилось с грустью признать, что Елена относится к их числу…

Надежда дала себе слово как следует отчитать Елену и потребовать, чтобы она срочно заменила злополучные набалдашники, не оправдываясь никакими личными проблемами!

«Я все давно уже оплатила, – в который раз мысленно повторяла Надежда, – и что я имею за свои деньги? Кучу потраченного времени и головную боль! Нет, я покажу ей, что со мной шутки плохи! Покажу, что я могу быть строгой!»

В глубине души Надежда понимала, что ничего этого не будет, что Елена опять отговорится какими-нибудь семейными проблемами и она, Надежда, снова спустит все на тормозах – потому что от природы она женщина не то чтобы мягкая, но неконфликтная, сострадательная и не может не посочувствовать замотанной и обремененной проблемами семейной женщине…

Кроме того, у Надежды было еще одно тайное намерение: она хотела под каким-нибудь благовидным предлогом заглянуть в архитектурную студию и, если позволят обстоятельства, достать из стола покойного Михаила Сергеевича вторую половину карточки с координатами его молодого знакомого.

Однако действительность, как всегда, обманула все ее ожидания.

Перед входом в бизнес-центр толпилось удивительно много людей, все они выглядели взбудораженными и обеспокоенными и были похожи скорее не на клиентов, а на сотрудников центра. Надежда, не придав этому большого значения, вошла в открытые двери центра.

– Женщина! – окликнул ее озабоченный мужчина в строгом офисном костюме. – Куда же вы?! Туда нельзя!

– Нельзя? – удивленно взглянула на него Надежда Николаевна. – Почему нельзя? Что значит – нельзя? Что это вы тут командуете? Вы, вообще, кто такой?

Она все еще была переполнена возмущением, которое лелеяла в себе для разговора с Еленой, и часть этого возмущения выплеснула на незнакомого человека.

На него, однако, это не произвело никакого впечатления. Должно быть, он уже привык.

– Вы что – не слышали? Был звонок, в центре заложена бомба! Сейчас приедут саперы!

Тут мужчина отвернулся от Надежды и строго окликнул кого-то из знакомых:

– Елисеев! Я тебе что сказал – ты отвечаешь за документы! Ты взял документы из шкафа?

Елисеев, молодой парень с оттопыренными розовыми ушами, принялся оправдываться.

Надежда не стала дожидаться конца этого разговора и проскользнула внутрь.