Башня континуума

— Наука, мы отрицаем тебя! — продолжал Даймс. — Прогресс, мы отрицаем тебя! Храм Разума, стальное сердце Трансгуманизма, пылающее святилище Заблуждения, мы сокрушили тебя и на обломках твоей надменной Гордости воздвигли священный алтарь Любви! Отрицание, освобождение, очищение, возрождение! О, Дух! Даруй нам Забвение! Забвение! Забвение!

Закрыв глаза, юная Люси, как и тысячи ее соплеменников, последовала за сильным голосом Даймса, будто за путеводной звездой. Тьма перед ее плотно сомкнутыми веками постепенно светлела, пока не рассыпалась мириадами сочных красок. Дух вошел в нее, наполнив и напитав тело и душу теплой, как материнские руки — любовью. Люси знала, что те же самые чувства сейчас испытывают тысячи ее братьев и сестер. Сознания их переплелись и сплавились воедино, подобно рекам, вливающимся в единый океан гармонии. Люси радостно плыла по течению, захваченная общим потоком, смеясь и танцуя, ощущая себя обновленной, сильной, цельной, чистой, здоровой.

— Любовь, — шептали ее губы, — любовь, любовь…

И вдруг счастье закончилось, и начался ужас. Тепло сменилось мертвенным холодом, а чистые воды райского океана потемнели от крови и сделались отравленными и горькими, как трава полынь. Студеный поток закрутил ее, как щепку, и вышвырнул на берег скорби. Корчась от боли и страха, она беспомощно смотрела, как ее обступают древние боги, воющие и стенающие призраки, алчущие козлоногие демоны похоти и голода. Могильные черви, смердящие чудовища, обитающие на пепелищах языческих капищ, ожившие деревянные идолы набросились на нее, терзая, мучая, вгрызаясь в беззащитную плоть…

В отчаянной попытке спастись от нескончаемой пытки девушка распахнула невидящие глаза и отчаянно закричала. Ее крик слился с криками сотен ее сородичей, только что переживших абсолютное погружение в тот же мучительный кошмар. Площадь превратилась в бурлящее человеческое море.

Наблюдающий за этим с возвышения Грегори Даймс один остался спокоен среди страстей и хаоса. Мимолетная улыбка скользнула по его губам. Он видел это… и знал, что это — знамение. Знамение грядущих великих перемен, которым будет суждено уничтожить величайшую в истории Империю.

4

В тот же миг он услышал голос внутри своей головы; мягкий манящий шепот, густой, сладкий, обволакивающий, растворяющий, как топленое молоко. Зов. Он поднялся, извинившись перед клиенткой, которая зашла за советом по поводу своих семейных неприятностей. Он не гнушался оказывать и эти услуги. В черной визитной карточке с вензелями так и значилось: специалист широкого профиля.

Поглаживая узкую бородку, он раздернул бархатные портьеры, открыл дверь и вошел в небольшую комнату без окон, со стенами и потолком, выкрашенными черной с пурпурным отливом краской. Мрак угрюмой каморки разгоняли несколько тускло мерцающих свечей из красного воска, накрытых стеклянными колпаками. Он запер двери на ключ и бережно достал из стенной ниши хрустальный шар. Какое-то время тот оставался тусклым и мертвым, но постепенно, согреваясь в его руках, ожил. Внутри шара вспыхнул свет, разгораясь все ярче, подобно погребальному костру, и вот — он увидел…

Мрак, Гибель, Красную Смерть. Братоубийственную войну и восходящего на трон величайшего в истории Тирана. Он увидел все это и улыбнулся, когда сквозь алые всполохи грядущих катастроф и мареновое мерцание проступило нечеловеческое лицо и прошептало одно слово:

— Скоро.

И шар погас, наполнив его радостью и нетерпением.

Но пора было вернуться к обыденным делам. Клиентка терпеливо дожидалась его возвращения, и он не обманул ее надежд, протянув треугольный флакон темно-синего стекла, внутри которого плескалась загадочная жидкость.

— Две капли питья в утренний кофе вашего мужа, мадам, и он больше никогда не вспомнит о своей любовнице.

— Спасибо.

— Что вы. Вам спасибо. Приходите еще. Непременно.

5

В тот день Три-Ви с таймером включился без семи минут семь утра, разбудив Шарлотту Лэнгдон бравурной мелодией военного марша — гимном Империи, который представлял собой слегка видоизмененный старинный гимн Священной Ортодоксии. Под высокопарный строй литавр и валторн Шарлотта распахнула глаза и зевнула.

— Доброе утро, — сказала она потолку.

Немного эксцентричная привычка — начинать утро, здороваясь с потолком, но с тех пор, как месяц тому назад Шарлотту бросил муж, она обзавелась несколькими эксцентричными привычками. Например, маниакальной страстью к разгадыванию кроссвордов или пристрастием к шоколадным батончикам.