Башня Королевской Дочери

Значит, под этим капюшоном есть чувство юмора. Лица Джулианна не видела, однако голос показался ей приятным, несмотря на некоторую примесь резкой, как бич, иронии. У магистра был тончайший акцент, не принадлежащий ни одной из провинций Чужеземья, - очевидно, акцент его родины; значит, при всей своей высокопостав-ленности он здесь новичок.

- Увы, магистр Фальк, в этой земле вашему взору предстанет только ткань; здешний обычай велит женщинам закрывать лица. - Не слишком ли это грубо или, наоборот, завуалированно, не напомнит ли это магистру о данном им обете целомудрия - или об обратной стороне этого обета, недостойных слухах насчет Ордена, ходивших по стране? Что ж, пусть понимает как хочет; наверняка он сочтет это невинным замечанием наивной девушки. - Но мы можем доказать, что обладаем вполне человеческими фигурами, хотя наших лиц вы и не увидите. Элизанда!

Шаловливо поклонившись, Элизанда с одобрительной усмешкой раздвинула занавеси.

- Приветствую вас, мадемуазель. - Его поклон не шел дальше легкого кивка. Может быть, он не так уж толстокож.

Впрочем, она не намерена была отпускать его так просто.

- Магистр Фальк, а ведь ваш капюшон скрывает ваше лицо так же надежно, как вуаль. Для мужчин ведь нет такого обычая, и я не слышала, чтобы таковы были правила Ордена...

Элизанда прилагала титанические усилия, чтобы не улыбнуться, - Джулианна чувствовала, как подрагивают пальцы гостьи на ее руке. Дочери королевской тени совсем не хотелось, чтобы Элизанда вдруг фыркнула или расхохоталась.

- Нам посоветовали прикрыть головы от солнца, мадемуазель, по крайней мере до тех пор, пока кожа не привыкнет к нему.

Он небрежным движением сдвинул капюшон и серьезно взглянул на Джулианну. Она увидела голубые глаза, высокий чистый лоб и короткие редеющие волосы. Да, ему следовало быть поосторожнее с солнцем; он был совсем не приспособлен к этой стране. Но больше всего Джулианну поразила его молодость, которую не могли скрыть даже залысины, - а ведь он был маршалом и комендантом провинции. В свое время отец объяснил Джулианне - понятно и толково, как объяснял вообще все, - систему управления Ордена. И теперь девушка сразу поняла, какой властью обладает Фальк, - а она знала, что столь большая власть редко достается молодым людям. Искупители всегда были консервативны.

- Вам дали хороший, совет, - проронила Джулианна, грациозным взмахом руки позволяя ему снова надеть капюшон. Магистр подчинился, однако девушка решила на будущее не обманываться его кажущейся кротостью.

- С вашего позволения, мадемуазель, - имелось в виду, конечно, "с позволения вашего сержанта", которое уже наверняка было получено, - мы будем сопровождать вас отсюда до замка. Если бы мы знали, что вы едете впереди нас, мы скакали бы еще быстрее. Эта дорога, хоть и проходит мимо самого замка, совсем небезопасна для путешествующей в одиночку молодой дамы.

- Едва ли в одиночку, магистр.

Он не улыбнулся и не сделал ни единого движения, но в его неподвижности Джулианна увидела все, что он думал о ее людях.

- Даже с таким отрядом вы рискуете. Конная охрана лучше пешей, а вдвое больше людей лучше, чем вдвое меньше.

Вот, значит, как? Солдаты Элесси слабоваты по меркам искупителей? Джулианна почувствовала себя обиженной, хотя еще не была элессинкой и не хотела ею становиться. Этому молодому маршалу многому предстоит научиться...

Под внимательным взглядом магистра солдаты быстро построились; паланкин был поднят и снова начал покачиваться в такт шагу носильщиков.

Элизанда спустила вуаль на шею и спросила:

- Кого ты приобрела, Джулианна, - друга или врага?

- Не знаю.

Это прозвучало довольно жалко, отец был бы ею недоволен, но если врага, значит, Джулианна действовала плохо. Орден искупителей очень влиятелен, а там, где ей предстоит жить, его влияние будет еще сильнее, и, быть может, молодой маршал послан этого добиться. Ей не удалось ни составить о нем суждения, ни понять, о чем он думает.

"Пока не удалось, - мелькнула мысль, не принесшая, впрочем, облегчения. Мы же сказали друг другу всего несколько слов".

Это была неправда. Для того чтобы сформировать первое впечатление, Джулианне хватило бы и пары слов. Отец весьма и весьма часто заставлял ее это делать при дворе Марассона, но сейчас Джулианне это не удалось. Что несет ей этот человек, добро, зло или ни того, ни другого, Джулианна не поняла, хотя и дала ему возможность это показать; что же означает он для всей провинции и шире - для Чужеземья в целом, ей никак было не узнать.

Солнце медленно садилось за горизонт, но когда отряд достиг подножия утеса, камень все еще алел в последних лучах. Там люди передохнули - по настоянию Джулианны, пожалевшей носильщиков. Ей более чем когда-либо хотелось, чтобы ей оседлали и подвели Мериссу: если уж надо войти в эти суровые стены, она хотела бы въехать туда верхом - жалкий жест независимости, который можно бы себе позволить.