Башня магов. Эзотерический дневник

Середина ноября 1999 года. В течение недели постоянно возникает мысль посетить музей Искусств народов Дальнего Востока. Я там уже был несколько раз лет пять назад. Мне очень понравился стенд с японскими мечами. Особый интерес у меня вызвали так называемые «ритуальные мечи». Никто не объяснял, что это означает, и какой именно ритуал ими проводят. Ритуальные мечи отличались тем, что клинки и ножны были белого цвета, а рукояти отделаны слоновой костью. Обычно, меч имеет цвет стали или окрашен черным, рукоять обмотана кожаными ремнями, тоже черными, а ножны имеют красный или черный цвет. Как правило, стандартное вооружение самурая (так сказать парадно-выходное) включало в себя два меча — катана и вакидзаси. Катана, имел длину 112–120 см (среднее значение), вакидзаси — от 50 до 90 см. Женщины, представительницы самурайского рода носили при себе кинжал — 20–25 см копию вакидзаси. Чаще кинжалы были парные. Иногда их использовали как метательное оружие. Прикасаться к катане мог только мужчина-самурай и его господин. Остальные только с разрешения самурая. Ибо в мече — душа самурая. В середине семнадцатого столетия самураям запретили применять катана в практике кэндо. Одна из причин — тяжелые увечья и убийства на соревнованиях и тренировках. Вторая в том, что негоже «обнажать свою душу» по пустякам. Если меч вынут из ножен, то обратно он может войти лишь «испив крови». Позднее, я узнал, что ритуальные мечи применяют в практике ритуального самоубийства — сепуку. Для мужчины — самурая это называлось харакири. Для женщины — оставалось общее название сепуку. Женщины, стоя в позиции дза-дзэн, вскрывали себе шейные вены и артерии своим собственным кинжалом. На Востоке белый цвет считается цветом траура, поэтому совершающий сепуку одевался в белое и окрашивал орудие ритуального самоубийства в соответствующий цвет. Во всяком случае, так поступали женщины. Как правило, женщины совершали сепуку в одиночестве. У мужчин все по-другому. В знатных самурайских семьях имелись специальные ритуальные мечи. Те самые, что демонстрировали в музее. Через несколько лет демонстрации их убрали, чтобы люди не задавали вопросы. Самурай одевался в белое, приглашались гости. Иногда это был местный князь или его официальные представители. Если сепуку назначал сам Император или знатный князь, то присутствовал чиновник в сопровождении своих самураев. В этом случае бывало, что сепуку совершал весь род самурая и, официальный представитель должен был проследить, чтобы все прошли через обряд. Нерадивым оказывалась «помощь». В случае, если самурай уходил добровольно, то собирались члены его семьи и те, кого он хотел видеть перед смертью. Особую роль отводили другу самурая, который наносил завершающий удар ритуальным катана. Как правило, в белое одевались все присутствующие. Сам обряд харакири осуществлялся не вакидзаси, а специальным мечом — кусунгобу. Его длина от 50 до 70 см. Кусунгобу никогда не использовали для другой цели. В позиции цза-дзэн, самурай произносил специально составленную на этот случай хайку — вариант коана или мондо, только более короткая форма. Затем, обнажив правое плечо и корпус, он вскрывал себе живот от точки ци-хай (три пальца вниз от пупка по средней линии живота) наискосок, проводя клинок в начале в солнечное сплетение, затем резким поворотом влево под сердце. Получалось два резких рывка — вверх и влево. Сам процесс назывался «обнажить сущность живота». Чтобы не поранить руки и чтобы клинок не скользил, его предварительно оборачивали плотной белой бумагой. Под действием силы тяжести тело смещалось чуть вперед и, голова наклонялась. В этот момент друг самурая, стоявший слева и сзади опускал ритуальный катана на шею самурая и, отрубал голову так, чтобы она повисла на тонком лоскуте кожи. Важно было, чтобы голова не отлетела и не упала. Этому придавалось очень большое значение и только в этом случае «харакири» считалось удачным. В последствии Bendgavaz говорил, что мой интерес к японским мечам и особенно к ритуальным не простой. По его словам в одном из прошлых воплощений я был самураем, совершившим «сепуку». По этой причине я так трогательно «вспоминаю» эти моменты. Я помню, как пару лет назад ко мне на стадионе подошли ребята, когда я тренировался с бакенной и спросили: — «Вы самурай?». Честно говоря, я мало работаю с оружием, в основном тао (ката). Поэтому их вопрос поставил меня в тупик, тем более что я практикую тайцзи-цюань с мечами, а не кэндо. В тайцзи-цюане, особенно семьи Ян, очень медленные и плавные движения с оружием, иногда как бы взрывающиеся отдельным резким ударом. Здесь нет ничего общего с кэндо. Я сказал: — «Нет, я не самурай». А сам потом долго над этим смеялся. Но когда рассказал про это Bendgavazu, то его реакция была иной — серьезной. Он сказал: — «Ты их обманул, потому что ты действительно самурай. И нечего это скрывать». Это поставило меня в тупик. Я никак не мог понять каким краем я притерся к самураям, когда никогда в жизни не держал настоящую катана, не владею холодным оружием на боевом уровне? Формы, что я использую, лишь позволяют мне более полно научиться проводить Ци в конечности. В Цигуне часто используются посторонние предметы для этой цели. Но уж мастером меча я точно не являюсь. Но через некоторое время, я понял, что Bendgavaz видит и понимает глубже и тоньше меня. С этой позиции я действительно самурай. И, правда — глупо отрицать свою собственную природу. Если вы не поняли о чем идет речь, то это значит, что вы еще не готовы принять эту информацию — для всего есть время и место.