Башня Нерона

Мы не часто позволяли менее значительным существам посещать нас, но, когда это происходило, нам нравилось смотреть, как от изумления у них раскрывались рты и как они задирали головы, силясь получше нас рассмотреть.

Если мы сходили с тронов и уменьшались до человеческих размеров, чтобы отвести гостей в сторонку и поговорить наедине или похлопать их по плечу – казалось, мы оказываем им особую честь, спускаясь на их уровень.

Троны вполне можно было бы сделать человеческих размеров – но тогда мы были бы слишком похожи на людей (а мы не любим, когда нам напоминают об этом сходстве). Или высотой сорок футов: но это было бы совсем неудобно: пришлось бы кричать, чтобы нас было слышно. А чтобы разглядеть посетителей, пришлось бы пользоваться увеличительным стеклом.

Мы могли бы даже сделать шестидюймовые троны. Лично я бы с удовольствием на такое поглядел. Герой-полубог, измученный каким-нибудь жутким квестом, добирается до нас и преклоняет колено перед тронами миниатюрных богов, а Зевс голосом Микки-Мауса говорит: «Добро пожаловать на Олимп!»

При этой мысли до меня дошло, что разговоры богов прекратились. Они все повернулись и смотрели на меня, стоящего в дверях. Сегодня здесь собралась вся честная компания, что случалось лишь в особых случаях: в день солнцестояния, во время Сатурналий и чемпионата мира.

На миг меня охватила паника. Может, я уже и забыл, как стать ростом двадцать футов? Они наколдуют мне подушку на сиденье?

Мы с Артемидой встретились глазами. Она кивнула: то ли подбадривала, то ли предупреждала, что, если я не потороплюсь и не воспользуюсь собственной магией, она превратит меня в двадцатифутового верблюда в вечернем платье.

Это придало мне уверенности. Я вошел в комнату. К моему большому облегчению, с каждым шагом мой рост увеличивался. Достигнув нужного размера, я занял свой старый трон: напротив, так, что нас разделял очаг, сидела моя сестра, справа от меня – Арес, а слева – Гефест.

Я по очереди переглянулся с каждым из богов.

Слышали про синдром самозванца? Все мое существо кричало: «Я мошенник! Мне здесь не место!» Несмотря на четыре тысячи лет божественной жизни, полгода в облике смертного убедили меня, что я не настоящий бог. И конечно, скоро одиннадцать олимпийцев поймут эту неутешительную истину. Зевс закричит: «Что ты сделал с настоящим Аполлоном?!» Гефест нажмет на кнопку на своем оснащенном гаджетами кресле. В сиденье моего трона откроется люк, и меня попросту сольют обратно на Манхэттен.

Вместо этого Зевс просто смерил меня внимательным взглядом суровых глаз под черными кустистыми бровями. Сегодня он оделся в традиционный легкий хитон белого цвета: не самый удачный выбор, учитывая, что он любит сидеть, широко расставив ноги.

– Ты вернулся, – заметил он, верховный владыка очевидных высказываний.

– Да, отец. – Уж не знаю, прозвучало ли слово «отец» так же неприятно, как мне показалось. Я пытался сдерживать себя, чтобы не начать изливать на собравшихся свою желчь. Выдавив улыбку, я обвел глазами остальных богов. – Так чья же ставка сыграла?

Сидящему рядом Гефесту хотя бы хватило такта неловко заерзать, хотя, конечно, неловкости он никогда не испытывал. Афина бросила уничтожающий взгляд на Гермеса, будто говоря: «Я предупреждала, что это плохая идея».

– Дружище, – сказал Гермес. – Мы просто пытались так снять стресс. Мы же волновались за тебя!

Арес фыркнул:

– Особенно если учесть, как неуклюже ты там барахтался. Удивительно, что еще продержался так долго. – Он покраснел, словно только что понял, что говорит вслух. – Э… то есть молодец, чувак. Ты справился.

– Значит, ты крупно проигрался, – сделал я вывод.

Арес тихо выругался.

– Афина выиграла. – Гермес потер задний карман, как если бы его кошелек все еще не оправился от потери.

– Серьезно? – спросил я.

Афина пожала плечами:

– Мудрость. Всегда кстати.

Отличная вышла бы реклама. Камера наезжает на Афину, она улыбается, и внизу появляется слоган: «Мудрость. Всегда кстати».

– Ну… – я развел руками, давая понять, что готов ко всему: комплиментам, оскорблениям, конструктивной критике. Я понятия не имел, что именно сегодня на повестке дня, и, честно говоря, не очень-то переживал по этому поводу.

На другой стороне зала Дионис побарабанил пальцами по подлокотникам леопардового цвета. Он был единственным богом, сидящим на «половине богинь» (это долгая история), и мы часто соревновались в закатывании глаз, когда отец становился слишком многословным. Дионис по-прежнему был в затрапезном облике Мистера Ди, что бесило его соседку Афродиту. В языке ее тела читалось, как ей неудобно в платье миди от Оскара де ла Рента.

Учитывая, что Дионис был сослан в Лагерь полукровок, ему редко разрешалось бывать на Олимпе. А когда это случалось, он обычно предусмотрительно молчал, пока с ним не заговаривали. Сегодня он меня удивил.