Башня. Новый Ковчег 3 (СИ)

— Да, Рябинин, — Величко поморщился. — То, что Рябинин заодно со Ставицким — это очень плохо. По сути, это меняет весь расклад, причём не в нашу пользу. Каким бы Рябинин не был слабым и трусливым — за ним армия. Вся эта отлаженная смертоносная машина, созданная старым генералом. И противопоставить этому нам пока нечего. Что думаешь, Павел Григорьевич? Кого будем бросать на вооруженных солдат? Инженеров Руфимова? Моих работяг? Или врачей Олега со скальпелями?

Шутка у Константина Георгиевича вышла невесёлая, никто не засмеялся. Савельев бросил быстрый взгляд на Бориса, и тому не нужно было растолковывать, что стояло за этим взглядом. Армия и Рябинин были ахиллесовой пятой, путали все карты, делали игру не просто опасной, а смертельно опасной.

— А что за охрана там на АЭС? — Величко негромко побарабанил пальцами по столу. — Марат сказал, там вооруженная команда. Она кому подчиняется?

— Мне, — нехотя признался Павел.

Величко замолчал и с интересом посмотрел на Савельева.

Борис со своего места внимательно следил. Когда Павел впервые рассказал ему про отряд, охраняющий АЭС, и про полковника Долинина, который находился в непосредственном подчинении Савельева, Борис искренне недоумевал, почему Пашка так упорно не желает воспользоваться этим. Достаточно было связаться с Долининым, чтобы получить верную и надежную охрану и с её помощью вернуться на законный трон, с которого его низвергли — всё лучше, чем прятаться в больнице у Анны, где их могли в любой момент прихлопнуть, как мух в банке. Но Павел в этом вопросе стоял насмерть. Нет и всё. У Долинина другая задача. Более важная. Гораздо важней, чем жизнь Павла Савельева. Борис не сразу это понял, далеко не сразу. Будь он на Пашкином месте, он бы воспользовался этим не задумываясь, а Пашка нет, и, когда до Бориса наконец-то дошло, почему, опять пришло осознание того, что он проиграл — вчистую проиграл дураку и идеалисту Савельеву.

Почему-то вспомнились уроки истории Иосифа Давыдовича, про прежние войны, которые вела Россия — старое, забытое и полустёртое название страны, осколками которой они все являлись, и которую они не помнили и не могли помнить, хотя их учитель не уставал повторять, что этого забывать нельзя, это корни, то, что крепко держит человека на земле. Вспомнились рассказы о героях, которые закрывали грудью дзоты и бросались на колонны врагов в горящих самолётах. Стояли насмерть там, где нельзя ни выжить, ни уцелеть. Умирали от голода в блокадном городе с красивым названием Ленинград. Писали на шершавых камнях непокорённой крепости «Умираю, но не сдаюсь». Разве все эти люди, о которых им рассказывал их старый учитель, не любили жизнь? Любили. Ещё и как. Может, даже больше, чем кто-либо другой. Но за их жизнями и их смертями стояло нечто большее, чем жизнь и смерть отдельного человека — за ними стояли другие люди, жизни этих людей, страна, земля и само будущее человечества. До Бориса это дошло только сейчас, а Пашка понимал, всегда понимал и не только. Он был сам из той породы, из тех, которые идут и закрывают грудью дзот.

— Полковник Долинин, который командует отрядом, охраняющим АЭС, — медленно начал Павел, ни на кого не глядя, упрямо наклонив светлую голову. — Подчиняется непосредственно мне. Он один из тех людей, кто в курсе секретного протокола про АЭС. Разумеется, он подчинялся и генералу Ледовскому, тот тоже про это знал. Но после смерти Алексея Игнатьевича мы с Володей… с Владимиром Долининым приняли решение не передавать информацию про АЭС Рябинину. Причин было несколько. Во-первых, Рябинин был не утверждён в должности главы военного сектора, во-вторых, я ему не доверял, ну и в-третьих, что самое главное, Марат уже запустил работы на АЭС, а потому мы решили, что лучше пока не впутывать в это дело лишних людей. Судя по тому, что происходит сейчас, Долинин так и не поставил Рябинина в известность после моей гибели, а это говорит о том, что Володя и сам не сильно ему доверяет. И правильно делает.

— Я примерно понимаю, почему ты не связался с Долининым и не сообщил ему о том, что ты жив. Работы на АЭС продолжались, значит, полковник Долинин свою задачу выполнял исправно, — Константин Георгиевич поёрзал в неудобном кресле. — Но что тебя сдерживает теперь?

— Всё то же, — устало вздохнул Павел. — Мы не должны ни в коем случае доводить дело до вооружённого столкновения. В охране АЭС задействовано не очень много человек, если я не ошибаюсь, в смене стоят всего шестеро, но даже если укрепить охрану, это мало поможет — людей у Володи в любом случае меньше, чем у Рябинина. При таком раскладе шансов у нас немного, а значит, будут жертвы. Много жертв. И не забывайте про АЭС — сейчас любая неосторожность, и всё пойдет прахом. Все десятилетия борьбы людей за существование в этой Башне — всё накроется медным тазом.