Башня преступления

Если бы Легофф его вовремя не подхватил, Поль упал бы в обморок. Его посадили на скамейку, и он сказал:

– Это была моя последняя надежда. Очень слабая. Ноя говорил себе: вдруг бедного Жана что-то неожиданно задержало после того, как он написал мне письмо; вдруг я застану его еще в Гавре!

Легофф не понял и половины из несвязных речей Поля. Он потребовал все ему рассказать. Прерывающимся голосом Поль рассказал о своем визите к нотариусу на улице Вьей-дю-Тампль.

– Вот в чем дело! – вскрикнул капитан. – Начинаю понимать. Поверьте, месье Лабр, пока нет доказательств смерти и не следует торопиться с выводами! Конечно, документы, которые у него украли… Так ведь все просто! Во Франции, в Париже в тысяча восемьсот тридцать пятом году есть, оказывается, места более опасные, чем пампасы в Южной Америке! Карамба! Я плавал по всем океанам, видел пиратов и крокодилов, побывал в прерии, подвергаясь нападению краснокожих дьяволов днем и ночью! И я до сих пор жив, клянусь штормом у Бреста! Если бы я не был вынужден отплыть, я бы пошел с вами, и, даю слово, мы бы его нашли.

Второй помощник подошел и доложил:

– Одиннадцать часов тридцать девять минут; вода подошла, капитан!

Все было приготовлено к отплытию заранее, ждали только отлива.

Легофф вновь заговорил командным голосом.

Но прежде чем отдать первую команду, он обнял Поля и прижал его к груди.

Все матросы заняли свои места, когда Поль спустился в шлюпку, на которой ему предстояло добраться до берега.

Когда он спрыгнул в лодку, светлая курчавая голова свесилась с борта, и он услышал голос:

– Месье Поль, я никогда не шучу в море. Я кое-что знаю, но расскажу лишь при встрече и только с глазу на глаз. Мадам Сула славная женщина. Я как-нибудь подарю ей и вам котенка, можете пообещать ей это!

Шум отплывающего корабля заглушил дальнейшие слова.

Поль не понял, что он сейчас слышал.

Пистолет продолжал говорить самому себе:

– Если морское искусство заключается в подметании палубы, оно не для меня! Я уже три вечера подряд не был в Бобино. Мещ, должно быть, выплакала все слезы из-за моего отсутствия. Если бы не необходимость заработать, я бы никогда ее не покинул! Все равно я с удовольствием помогу месье Полю!

«Робер Сюркуф», подняв якоря, медленно рассекал воду, вместе с отливом направляясь в сторону башни Франциска I. Как только судно вошло в устье Сены, матросы поставили паруса.

Через четверть часа судно уже неслось на всех парусах, а мимо проплывали утесы мыса Ля Эв.

Тогда из каюты капитана вышел незнакомец и облокотился на поручни, любуясь берегами Франции, исчезающей на юго-востоке.

Он вздрогнул, когда над его ухом раздался голос:

– У меня все в порядке, генерал, а у вас?

Незнакомец, который в действительности оказался графом де Шанма, никак не мог вспомнить, где он видел раньше эту хилую фигурку, желтые взлохмаченные волосы и дерзкие глаза. Импульсивным движением он потянулся за кошельком. Пистолет остановил его благородным жестом.

– Я не собираюсь вымогать у вас деньги, – сказал он, – наоборот, я здесь, чтобы заработать, без дураков. Мы виделись с вами просто-напросто в суде присяжных, месье генерал; я говорю это вам, чтобы вы не ломали себе голову: где это я видел этого субъекта? К тому же, я честен, нем как могила и не выдам вашу тайну, которую случайно мне доверило Провидение. Одним словом, не имея много денег, но и не желая их, я охотно буду принимать от вас немного табаку или сигарные окурки. Будем их считать дружескими подарками вдали от родины.

– За работу, дохляк! – прокричал старший матрос. – При необходимом таланте, усердии и обучении ты станешь настоящим моряком! За дело!

Белые берега Нормандии окончательно скрылись вдали.

В тот же день и час, в скромной, строго обставленной гостиной особняка на улице Терезы, у старого предводителя Черных Мантий – полковника Боццо – проходила встреча с глазу на глаз с тем молодым человеком с бледным лицом, великолепными кудрями и «бурбонским» профилем, которого бедная Изоль называла «монсеньор»; это ему Изоль отдала свое нежное и, в то же время, честолюбивое сердце.

Крестный Отец сидел в своем любимом кресле с таким почтенным видом, что вводил в заблуждение даже самых приближенных. Каждому из них он обещал передать все наследство, естественно, исключая остальных, и каждый из них верил в это.

В этом был секрет их преданности.

Сегодня на его лбу собрались морщины; он был чем-то озабочен.

– Прекрасно проведена операция, – говорил он, – отлично представленный рапорт. Но кого они убили вместо генерала?

– Какая, в самом, деле, разница? – сухо ответил принц. – Генерал жив, это факт. И моя прекрасная Изоль не более, чем богатая мадемуазель, которая может ждать состояния хоть двадцать лет.

– Что ты сделал с ней, сынок? Как ты со всем справился… – допытывался старик.

– Я оставил ее спящей в одной из спален, а сам прибыл сюда, – ответил молодой человек.

– Что и говорить, – вздохнул полковник, – поторопился я отдать мою Фаншетту за этого негодяя Корону, он сделал ее несчастной. Каким зятем был бы ты…