Башня ветров

Ирина Грин Башня ветров

* * *

Автор благодарит

капитана 1-го ранга

Ислентьева Сергея Ивановича

капитана 1-го ранга

Роздина Александра Григорьевича,

за помощь в работе над книгой.

Все персонажи и события являются вымышленными.

Любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

Во дворе было еще относительно тепло, но стоило Сергею Егоровичу открыть калитку и шагнуть в метель, как от ветра перехватило дыхание. Производители, которые обещали, что в куртке будет тепло даже при минус пятидесяти, не обманули, но перчатки, баснословно дорогущие, из дубленой кожи, на натуральном меху, абсолютно не защищали от холода, обжигавшего пальцы. Да и кепка, даже с опущенными ушами, годилась скорее для прогулок по набережной в штиль. Совершенно не функциональная кепочка, скорее для форсу. Впрочем, здесь, в Крыму, ей самое место. Разумеется, не в такие ветра. Тут больше бы сгодился шерстяной водолазный подшлемник, что закрывает голову и лицо, оставляя лишь небольшую прорезь для глаз, а также часть спины и груди, типа балаклавы. Такие давно ушли в историю, но наверняка на военных складах еще можно разжиться подобным головным убором. Но сейчас есть вещи поважнее, чем личный комфорт, а для тепла сгодятся любые подручные средства.

Он остановился, высвободил из-под куртки шарф – огромного желтого уродца – и обмотал его вокруг головы, сделавшись похожим на наполеоновского солдата, отступающего по разоренной Смоленской дороге. Стало ощутимо теплее, и мужчина машинально обернулся на окна дома, который он только что покинул, мысленно поблагодарив женщину, связавшую и, что важнее, навязавшую ему этот шарф. Неплохо бы сейчас оказаться там, в гостиной, дремать, утопая в кресле, под болтовню полусумасшедших старушек и потрескивание дров в камине. Но нельзя. Никак нельзя. Так и самому недолго растерять остатки рассудка. А рассудок ему сейчас ой как нужен.

Не прокиснуть окончательно мозгам Сергея Егоровича помогала игра в шахматы. Он регулярно посещал шахматный клуб, а обосновавшись в поселке Кара-Даг, нашел единомышленника в лице Карима, проживавшего неподалеку. Летом Карим с женой Ляйсан держали небольшое кафе, славившееся на всю округу блюдами крымско-татарской кухни. Сейчас кафе зимовало, Ляйсан готовила лишь для мужа и редких гостей вроде собственных сыновей. Стряпню ее Сергей Егорович уважал, но, оберегая хозяйку от лишних хлопот, ограничивался чаем из горных трав, собственноручно собранных ею на Чатыр-Дагском плато, и незамысловатыми домашними конфетами с чудным для русского уха названием «Парварда».

Расчищенная с утра дорога с трудом различалась. Глаза слезились, и все окружающее виделось словно через пелену – скрюченные ветром деревья, интуитивно угадываемая тропа и путеводная звездочка – едва теплящийся огонек в окне дома Карима и Ляйсан. Нога предательски скользнула, он дернулся, чтобы удержать равновесие, и поясницу пронзила острая боль. Чтоб тебя! Возраст, ничего не поделаешь. Остановился, отдышался, сделал несколько шагов и вдруг понял, что не видит огни дома Карима. Главное – под ногами не рыхлая снежная целина, а утоптанная, лишь слегка припорошенная дорога. И ветер не в лицо. Крепкий, не меньше пятнадцати метров в секунду – вон как раскачивает стволы сосен, прижимает ветви к снежному ковру. Идти против такого трудно. Можно, конечно, но тем, кто сейчас оказался в море, не позавидуешь. Громоздятся волны, заливая палубу, гребни срываются, пена ложится полосами по ветру. Но то – в море. На суше легче. Главное – дойти, а там можно воспользоваться знаменитым восточным гостеприимством и напроситься на ночлег. Позвонить Ермолаевым и остаться. Сергей Егорович похлопал по карману куртки, проверяя, на месте ли телефон. Как все-таки мы стали зависимы от этих гаджетов! Вроде маленькая штуковина, а лежит в кармане – и на душе спокойнее. Даже если забредешь не туда, обязательно найдут, помогут, отогреют…

Звонок с трудом пробился сквозь завывание ветра и теплый шарф. Поначалу Сергею Егоровичу показалось, что где-то рядом раздается звон корабельного колокола – рынды. Во времена парусного флота считалось, что в этом колоколе живет душа судна и в момент его гибели рында обязательно зазвонит. Когда-то, курсантом военного училища, Новиков и сам побывал на гибнущем судне, но вспомнить, звонил ли в этот момент корабельный колокол, не мог. Помнил звук двух – один за другим – взрывов, гул бушующего пламени, вырывавшегося через выхлопные крышки люков, когда от высокой температуры скручивался и плавился металл. Третий взрыв, самый сильный. Крик Пашки Воронцова:

– Твою мать, Новиков! Прыгай! – И ощутимый пинок пониже спины.

Сергей Егорович сдернул перчатку и вытащил телефон, продолжавший звонить. Номер незнакомый.

– Новиков! Слушаю вас!

– Здравствуйте, Сергей Егорович!