Башня зеленого ангела

— Скоро мы будем там, — сказал он.

— Через несколько дней, — согласился Джирики. — Мы, зидайя, не привыкли захватывать замки противников — я не думаю, что нам приходилось делать это с тех злосчастных времен в Венига Досай-э. Есть ли среди ваших людей кто-нибудь, кто достаточно хорошо знает крепость Джошуа или представляет себе тактику такого сражения? У нас много вопросов.

— Тактика осады?.. — неуверенно спросил Эолейр. Он думал, что пугающе всеведущие ситхи уже давным-давно подготовились к этому. — У меня есть несколько людей, которые сражались наемниками на южных островах и в Озерном Крае, — но их немного. Эрнистири миролюбивый народ — и был таковым большую часть своего существования. Что до Наглимунда… Полагаю, что я знаю крепость лучше любого из ныне живущих эрнистирийцев. Я провел там много времени.

— Подойди и сядь с нами. — Джирики указал на свободное место около Чека’исо.

Черноволосый Куроци сказал что-то на журчащем языке ситхи, когда Эолейр последовал приглашению Джирики. Принц ситхи еле заметно улыбнулся.

— Куроци говорит, что норны, конечно, выйдут и будут сражаться с нами за стенами замка. Он думает, что хикедайя не станут прятаться за камнем, уложенным смертными, когда зидайя наконец придут, чтобы решить давний спор.

— Я ничего не знаю о… о тех, кого вы зовете норнами, — осторожно сказал Эолейр. — Но я не могу представить себе, что, если их задача так серьезна, как кажется, они позволят себе упустить все преимущества такой крепости, как Наглимунд.

— Я полагаю, вы правы, — сказал Джирики. — Но трудно убедить в этом многих из моего народа. Большинству из нас тяжело подумать о том, чтобы вообще воевать с хикедайя, не говоря уж о том, что они засядут в крепости и будут сбрасывать на нас камни, как это принято у смертных. — Он сказал что-то Куроци, который быстро ответил и замолчал. Глаза его были холодны, как бронзовые пластинки. Тогда Джирики повернулся к остальным: — Невежливо с нашей стороны говорить на языке, которого не знает граф Эолейр. Если кому-то неудобно говорить на эрнистири или вестерлинге, я буду счастлив перевести ваши слова.

— Языки смертных, тактика смертных — всем нам придется учиться, — внезапно сказала Ликимейя. — Пришло новое время. Если мир вращается теперь по правилам смертных, мы должны научиться этим правилам.

— Или решить, стоит ли жить в таком мире. — Голос Зиниаду был глубоким, однако странно негибким, как будто она научилась вестерлингу, никогда не слышав звучания этого языка. — Может быть, мы должны позволить хикедайя получить этот меч смертных, которого они, видимо, так добиваются.

— Хикедайя уничтожили бы смертных с еще большей готовностью, чем нас, — спокойно сказал Джирики.

— Одно дело, — заговорил Йизахи Серое Копье, — вернуть древний долг, как мы сделали в Меин Ассолаи, но наши противники были смертными, и, кроме того, потомками кровавых моряков Фингила. И совсем другое дело — воевать с Рожденными в Саду, чтобы помочь смертным, перед которыми у нас нет никаких обязательств, — помочь тем, кто долго преследовал нас уже после того, как мы потеряли Асу’а. Отец их принца Джошуа был нашим врагом!

— Так эта ненависть никогда не иссякнет? — с неожиданной горячностью спросил Джирики. — У смертных короткие жизни. Теперь они совсем не те, кто преследовал когда-то наш несчастный раздробленный народ.

— Да, у смертных короткие жизни, — бесстрастно сказал Йизахи, — но их ненависть к нам лежит глубоко и передается от отцов к детям.

Эолейр определенно чувствовал себя неловко и не думал, что это подходящий момент для того, чтобы вступить в спор.

— Возможно, ты забыл, благородный Йизахи, — сказал Джирики, — что это сами хикедайя принесли нам войну. Это они вторглись в святыню Ясиры. Это, конечно, была рука Утук’ку, а не рука смертного шпиона, державшего кинжал и убившего Первую Праматерь.

Йизахи ничего не ответил.

— Не в этом суть, — сказала Ликимейя. Эолейр не мог не заметить, как оранжевый свет отражается в глазах Ликимейи, заставляя их гореть, словно у освещенного факелом волка. — Йизахи, я просила тебя и остальных — Дом Созерцания, Дом Собрания, все Дома, — чтить ваши долги перед Рощей. Вы согласились. И мы пошли по этому пути, потому что сочли необходимым разрушить планы Утук’ку Сейт-Хамака, а не просто отдать долг эрнистири или отплатить за смерть Амерасу.

Заговорил черноволосый Куроци: