Башня

— Да. Через раздвижную антенну. Она настроена на ментальную цепь Стигмастера. Но пользуйся ею по возможности реже. Многие пауки способны улавливать ее импульсы, поэтому, пуская ее в ход, ты всякий раз рискуешь быть обнаруженным.

Возле белого столпа неожиданно возник старец.

— Прежде чем отправиться, надо подкрепиться. Ночь впереди долгая.

— Есть не хочу.

Аппетит у Найла пропал.

— Тогда возьми еду с собой. Ты также должен переодеться в одежду раба. Пойдем со мной. Времени уже в обрез.

Найл ступил в столп. На этот раз порхающая легкость при спуске была неприятной, от нее лишь явственнее чувствовалась нервная взвинченность.

Они оказались в помещении с плавно изогнутыми белыми стенами. На одном из табуретов (это его Найл принял тогда за поросший водорослями прибрежный камень) лежала раздвижная трубка и посконная грязно-серая рубаха раба. Натянув ее поверх одежды, Найл брезгливо сморщился: от дерюги несло застоявшимся потом.

В отличие от его одежд рубаха раба имела карманы, причем в каждом из них что-то лежало. Найл сунул руки в оба. В одном оказалась небольшая деревянная коробочка, в другом — легонький цилиндрик, сантиметров десяти в длину и пару сантиметров в диаметре. Под слоем ваты в коробочке лежало несколько крохотных коричневых таблеток.

— Это пищевые таблетки, — пояснил старец, — из тех, что использовались для жизнеобеспечения космонавтов во время длительных экспедиций.

— А это?

— Легкий костюм, тоже для использования в космосе. Нажми с торца.

Утопив конец цилиндрика большим пальцем, Найл увидел, как тот, удлинившись против прежнего вдвое, начинает разворачиваться. Постепенно стал угадываться мешковатый комбинезон металлического цвета; размер такой, что запросто вместит двоих Найлов.

— А надо ли? — с сомнением спросил Найл.

— Возьми, потом спасибо скажешь. Когда надавишь на кнопку, он опять свернется.

Найл с веселым любопытством наблюдал, как костюм снова превращается в аккуратную серую трубочку, дивясь тому, что делается это совершенно бесшумно, даже, вопреки ожиданию, без шороха.

— А теперь иди, иначе все эти приготовления — пустой звук.

Старец исчез. Найлу было не по себе от такой поспешности, но это лишь яснее свидетельствовало о неотложности дела.

Едва подняв металлическую трубку, он ощутил в пальцах покалывание. Вытянул руку и коснулся трубкой стены. Слабость в ногах, внезапное головокружение. Шаг вперед, и он снова будто сорвался в водопад. Невыносимо замутило; миг — и сознание опять прояснилось. Найл стоял на лужайке перед башней.

Часть третья КРЕПОСТЬ

От хлесткого порыва холодного ветра в голове прояснилось. Мгла была почти непроницаемой, но вот из-за стремглав несущихся туч проглянула луна. Ничего, все нормально, вот уже и полегчало. Трава под ногами была сырой и скользкой; очевидно, прошел затяжной дождь. Найл двинулся осторожно, чтобы не поскользнуться.

Он опирался на металлическую антенну как на посох. Через минуту-другую под ногами ощутилось мокрое покрытие. В тучах снова наметилась прогалина, и луна скудно осветила идущий на север, к мосту, проспект. Найл повернул налево и тронулся в направлении женского квартала.

Когда он огибал дальнюю оконечность площади, ветер дул такой, что приходилось идти, опустив голову, превозмогая встречный напор. Но когда он выбрал подветренную сторону, двигаться стало легче. Судя по карте, эта часть города была пустой, своего рода нейтральная территория между южной частью и кварталом рабов. Хоронясь от ветра, от которого клацали зубы, Найл приостановился в проеме подъезда и выждал, пока появится луна. Дождавшись, он оглядел площадь. Сердце опасливо сжалось. В призрачном свете башня белела, словно залитая изнутри собственным светом. А вокруг основания различалось грузное шевеление приземистых тварей, ясно распознаваемое на светлом фоне башни. На секунду подумалось, что это тени от облаков, но вот луна, выплыв в свободную от них темно-синюю прогалину, засияла ярче, и тогда стало ясно, что это живые существа.

Одновременно с тем, как свет померк, стало казаться, что тени ползут по траве в его сторону. Первой мыслью, полуосознанной, было стремление бежать, но Найл тотчас же понял, что это будет ошибкой. Самоконтроль тут же сработал на то, что он вообще перестанет владеть собой. Следующим порывом было укрыться в ближайшем здании. Но он отверг и это: рано или поздно каждое здание в городе будет прочесано. Пауки обладают бесконечным терпением и действуют с неторопливой дотошностью. Укрытие вскоре превратится в западню. Самым правильным будет не сбавлять хода в надежде, что мгла и ветер замедлят облаву.

Найл двинулся на запад, в сторону женского квартала, с каждым перекрестком сворачивая на север, чтобы еще приблизиться к реке. В этих узких рукотворных каньонах темень стояла такая, что приходилось пробираться подобно слепому, выставив перед собой трубку-посох, а другой рукой хвататься за уличные ограждения и стены.