Басни средневековой Армении

Первенство отдано кузнецу, и мотивировка его права на первенство, выраженная в самой повествовательной части устами старцев, положена в основу назидательной части, полностью обобщенной уже самим Мхитаром. Эта-то мотивировка и представляет наибольшую ценность данной басни и наибольшую важность для характеристики общественных взаимоотношений с точки зрения и ремесленной среды, и самого Мхитара Гоша. Действительно, кузнец обслуживал нужды и потребности неизмеримо большего круга людей, чем медник или, тем более, бронзодел, бронзолитейщик, особенно если учесть, что кузнец был, прямо или косвенно, необходим и нужен многим тысячам и сотням тысяч своих современников, которые не могли мечтать о приобретении изделий медника, а тем паче о заказе бронзоделу дорогостоящих изделий.

Если мы вместе с Мхитаром выйдем за круг чисто ремесленнических взаимоотношений и споров о первенстве, имеем ли мы право не отметить глубоко общественную мысль Мхитара, что вообще всякий человек, а далеко не только ремесленник имеет тем большее право на почет, чем больше степень его полезности для hасаракац, в любом значении этого слова: для простонародья, для общества, для всех?

Как бы ни было, какой бы тончайший оттенок мы ни пытались усмотреть в мотивировке первенства кузнеца в басне «Кузнец и медник», основная мысль исчерпывающе ясна и выражена ярко. Но еще ярче эта же мысль выражена в другой басне Мхитара, в басне о споре кузнеца, плотника и земледельца, которых рассудил сам Александр Македонский (79).

Спор был между железоделом, плотником (буквально дереводелом) и земледельцем. В основу решения, как видно из текста басни, положены были два, отчасти взаимно перекрывающихся признака: первый — кузнец полезен плотнику и земледельцу, а сам он, предполагается, может обойтись без плотника и без земледельца; второй — кузнец сам производит для себя орудия производства и обеспечивает орудиями производства и плотника и земледельца, из которых последний зависит, в отношении орудий производства, не только от кузнеца, но и от плотника. Сомнений в правильности упора на «производство орудий производства» быть не может, так как в тексте стоит слово горци, которое и в древнем, и в новом армянском языках означает орудие производства, будучи по корню связано с именем гори, 'дело, 'работа’ и глаголом горцел 'делать', тем самым глаголом, именная форма от которого налична и в названиях всех трех тяжущихся — железодел, дереводел, земледелец.

Много важнее вопрос, почему Мхитар дважды возвращался к праву кузнеца на первенство и оба раза подтверждал это право. Только ли потому, что его убеждала та или другая мотивировка; или потому, что право кузнеца пользоваться почетом особенно оспаривалось в это время; или же кузнецы проявляли особую настойчивость, добиваясь каких-то привилегии, преимуществ; или же, наконец, были иные причины, побуждавшие Мхитара подтверждать первенство кузнеца ссылками на разумные, материальные и каждому доступные для проверки основания? Тут не могло влиять на Мхитара уважение к какой-либо традиции или к ссылкам на давность и древность явления: мы знаем, что Мхитар нашел форму, чтобы высмеять такого рода ссылки на извечность, на незапамятную древность, изобразив беседу между старцами, увлекшимися своими воспоминаниями — воспоминаниями «старожилов».

Считывая положение кузнецов у самых разнообразных народов Востока как в Передней, так и в Средней Азии, не так уж трудно если не разъяснить, то хотя бы нащупать, почему Мхитар мог считать нужным подтвердить право кузнеца на первенство в ряду других ремесленников.

Кузнец-подковщик является одновременно коновалом. Кузнец вообще зачастую соединяет в себе железодела и знахаря. Кузнец бывает озарен и славой «ведуна», быть может потому, что очень уж многообразен и различными оттенками сверкает огонь в его горне. У кузнеца нередко бывают в народном представлении какие-то неясные связи с неясными, но не небесными силами. И потому кузнец и пользуется весом в своей деревне, а иногда и по всей округе, и часто воспринимается как такое лицо, с которым не следует быть в плохих отношениях.