Басня о неразумной волчице (СИ)

   Подбодренный женой, Фридрих решил избавиться от болезни - читай: от больной ноги. А поскольку пить вино или маковый отвар он наотрез отказывался, вместо двоих врачей пришлось пригласить пятерых, и то, если б жена и невестка не усыпили его заклинанием из-за портьеры, их предприятие окончилось бы неудачей. За завесой алхимии, ночных бдений и прочих чудачеств все как-то перестали различать, сколь недюжинной силой и стальным здоровьем наделён был император Фридрих и что качества эти нынешний король Германии унаследовал именно от него.

   Максимилиан внезапно почувствовал эту связь, и увидел в отце отраженье себя в старости, и почувствовал шаткость собственного бытия, и пожелал опереться на следующую ступень родословной. Он поспешил задуматься о судьбе детей и подбирал им выгодную партию. Во Францию он им позволит въехать только по устланной испепелёнными знамёнами Людовика и Карла дороге. Связываться с заносчивыми англичанами, по правде сказать, не хотелось. А если совсем откровенно - он не позволит родству с Саарбрюккенами распространяться на следующие поколения. Разбитую войной Италию король не находил достойной. Венгрия должна достаться им измором: не следует питать семейное древо Владислава благодатью брачных уз с Маргаритой. Ссылать детей в скудную Данию или чванливую Польшу равноценно было изгнанью на край Ойкумены. Заглянуть за край оной и обозреть Валахию, Молдову и Московию Максимилиан... как бы сказать... немного страшился.

   Оставалось лишь обернуться на запад - к обласканной солнцем Испании.

   Он решил посоветоваться с отцом.

   Тот отвлёкся от перебранки с лекарем, что запрещал ему поститься, и спросил:

   - А хорошо ли ты знаешь предпочтения своих детей? Не повторяй моих ошибок. Я ведь чуть не сломал тебе жизнь... Знай я заранее, поверь умным людям - разве я стал бы связываться с этой проклятой Бургундией? Сразу бы поженил вас с Бланкой, жили бы вы счастливо, и эти горькие воспоминания не разделяли бы вас...

   Обе ведьмы с довольной улыбкой кивали за рукоделием.

   - ...А лучше всего не спеши. Дети пусть повзрослеют, а я оправлюсь немного и сам займусь переговорами. А то ты опять чего-нибудь намудришь, как с Венгрией, и без денег останешься.

   Если закрыть уши на все оскорбления, ценный совет всё равно нельзя было упустить. Максимилиан стал чаще переписываться с детьми. Прилежная Маргарита отвечала аккуратно, и отец скоро понял, что науку государственного дела постигает быстрее она, а Филиппу даётся наука любви. Его похожденья гремели на все Нидерланды, и Совет Фландрии только качал головой: первенца-де подменили на какого-то легкомысленного француза. Самым обидным было то, что принц даже не просил у отца денег. Утешая себя, что если и не был образцом благонравия, то хотя бы не творил непотребства исподтишка, и его-то отец всегда узнавал, и даже не всегда последним, об кого за какую девушку ломал дорогие мечи наследник, Максимилиан упорно наставлял Филиппа на путь истинный и требовал послушания. Сын позволял себе наглость пропускать эти строки в письмах. При встрече он был исполнен достоинства, как истинный бургундец, если не сказать француз, и даже не топал ногами. Здесь можно бы возразить, что Филипп довольствовался словесными объяснениями - но он и на слова был скуп.

   В какой-то момент Максимилиан поймал себя на мысли, что проектирует отцу прижизненный памятник - за то, что не убил его до совершеннолетия.

   Но тут же вспоминал, что сам-то был гораздо менее несносен, и силуэт монумента растворялся в кастильском мареве.

   Бланка бесстыдно вмешивалась в семейное дело имперской важности и настойчиво отговаривала родниться с испанскими королями. Она ссылалась на предчувствия.

   Ульрика была более прямолинейна и говорила, что видела на воде бесславную кончину испанской династии.

   Фридрих советовал для начала найти для Филиппа любовницу из доверенных фрейлин - и через неё постепенно упрочить влиянье на сына. Пусть девица поступит на службу к Марго, а Марго служит корреспондентом.

   Похоже, Фридрих был единственным, чьему рассудку строгий пост придавал ясность.

   Выбор пал на Гертруду, и она вскоре явилась пред императорские очи, но не за тем, а чтобы вместе с Ульрихом просить благословения. Ульрих всерьёз настроился на брак с простолюдинкой, потому что ровным счётом ничего не терял: ведь Иоганну наследовал Эрнст, а Эрнсту - Рудольф. Растроганный Фридрих тут же забыл все свои интриги и поднял за молодую чету чашу воды. Это был единственный момент, когда он жалел о смирении плоти.

   Гертруда и Ульрих отправились обрадовать отца невесты, а Бланка и Ульрика заговорили о предстоящей свадьбе, точно их вощёные таблицы памяти затёрли начисто и крупно вывели одну-единственную мысль.

   План провалился.

   Воспользовавшись всеобщим помешательством, Максимилиан быстро сочинил письмо испанскому королю, где предлагал обручить его сына Хуана с Марго, а дочь Хуану - с Филиппом.

   Маргарита покорилась отцовской воле, с горькой усмешкой заметив, что на сей-то раз удастся ей побыть не только невестой, но и супругой.