Бассейн с нежитью

Но я не могла. Она глубоко вцепилась когтями, наслаждаясь тем, что она видела, тем, что она никогда не мечтала видеть, тем, что она была реальна.

Ты как я,подумала она. Но настолько маленькая. Единственная идентичность, которая содержит тысячи мыслей вместо тысячи мыслей, поддерживающих единственную идентичность. Масса не может сделать этого.

Ее хватка на мне еще больше расслаблялась, и я вздохнула, потом еще. Крылья Дженкса гремели, и я посмотрела на руки. Они дрожали, но я чувствовала трепет Богини во мне. Они были прекрасны в своей структуре, разнообразны в намерениях. Я никогда не замечала этого.

– Я не верю в это, – сказал Лэндон, и в моей голове щелкнуло. Его ненависть была запечатлена в его чертах, и я почувствовала крошечный шок, когда Богиня только теперь связала выражение лица с эмоциями. Он ждал, что я буду взята, как Бэнкрофт. Он ждал, что я буду разрушена, уничтожена, что моя единственная личность, держащая тысячу законченных мыслей... разозлит ее.

– Ты не злой. Ты болен, – сказала Богиня через меня.

Он открыл рот, и я ударила его.

Моя рука встретила его лицо в звонкой пощечине. Взрыв безвременья затопил его, и он отлетел назад, врезаясь в стену между двумя окнами из цветного стекла.

Бис опустился к Айви, и Дженкс взлетел. Я знала, что моя аура была неправильной. Я не могла больше чувствовать Биса. Неспособная остановиться, я подошла к Лэндону, сжавшемуся под окном. Глаза Богини кружились во мне, в линии, в местах между. Чувство леса под моими ногами было волнующим, и я могла почувствовать, как давление переместилось, когда мой вес встал на землю. Это было великолепно, и только часть глаз Богини смотрели на Лэндона, когда он уставился на нас, открыв рот.

На нас?подумала Богиня, фрагмент ее осведомленности, кажется, был удивлен обнаружить себя в понятии о двух людях, действующих как один.

– Ты – уродливый сон, который не должен больше сниться, – сказала я, затем подняла голову, восхищаясь звуком своего голоса, отражающегося от стропил. Как блуждающие мысли, Богиня размышляла, находя точки соприкосновения в том, как нормально перемещаться между пустым местом и твердыми частицами.

– Рейчел, нет! – выкрикнул Дженкс, когда я потянулась к Лэндону, и мне удалось удержать мою руку от Богини, чтобы задушить его. – Пожалуйста, позволь ей уйти, – молил он, когда завис передо мной.

– Ты – достойный сон, – сказала Богиня Дженксу, забывая Лэндона, когда я повернулась к Айви. Она плакала, и я никогда не видела ее настолько красивой. – И ты, – сказала Богиня через меня, и Айви быстро заморгала, всхлипывая. – Нас. Мне нравится «мы», – сказала Богиня вслух, и я почувствовала, что она улыбнулась.

– Ты – исключительная обманщица, Рейчел Морган, – прошептала Богиня вслух, таким образом, она могла услышать, как ее слова отражались от потолка. Я начинала казаться сумасшедшей, и Бис стал белым, как мел. – Твоя цель состоит в том, чтобы сделать баланс. Масса имеет смысл через тебя. Я буду спать дальше и найду мои блуждающие мысли.

Нет!подумала я. Но было слишком поздно, Богиня дернула не только мои мысли, но и мое тело в линию.

Внезапно я существовала только как мысль, один глаз среди тысяч, но мысль, которая могла думать еще тысячу, которая была уникальна и единственная, в состоянии быть собой, и нами, и мы. Вокруг меня была Богиня, ее ловкие мысли выравнивались внутри меня. Она знала, как закончить сны, которые были не достойны того, чтобы сниться.

Она позволила мне помочь.

Глава 19

Я была и в лей-линии, и нет, и не было никакого пузыря защиты, чтобы приглушить ощущение энергии, текущее через места во мне. Вокруг меня были коллективные мысли Богини, эмоции были самой легкой вещью, которую можно было постичь. О, я могла услышать ее мысли, тысячи из них всех, в то же время трепещущие на краях, как фиолетовые крылья, но постичь единственный голос было похоже на выбор одной ноты во всем оркестре. Эмоции были проще, шире взмахов чувств... и большая часть Богини была в ярости.

Но ее части были напуганы, подумала я, когда расцвет ее страха подобрался ближе ко мне, как будто притянутый моим беспокойством. Внезапно стало легче отделять каждую испуганную мысль, мистики, возможно, фрагменты коллективного разума. Сомнения, страх, злость, они шептали, пока я не почувствовала к ней жалость.

Как слабеющая волна, страх Богини отошел, замененный на ее собственные мысли о сочувствии ее маленьким снам, которые ей снились, потерянные и одинокие. Внезапное переключение от страха к сочувствию было поразительным, и как только я поняла это, ее сострадание отошло, сменившись удивленными мыслями о том, что что-то могло существовать вне ее, что непригодная масса нашла способ поддерживать независимость мысли.