Бастард 2

Старший торговец, Аслан, тесть младшего, Сулеймана. Оба худые, прокалённые солнцем с глубокими тёмными глазами и закутанные в белые одежды. С первого взгляда и не понять кто есть кто. Разве что Аслан выше и на запястьях и пальцах пестрят золотые украшения.

— Ахмед-эль-Хазред? — Переспросил Сулейман, поглаживая бороду и подняв взгляд к небу. — Слышал, конечно, очень известные и уважаемый человек! Правда, я не хотел бы с ним встречаться.

— Почему? — Вклинился в беседу Крас, вздёрнув брови и оперевшись о ковёр, служащий обеденным столом.

— Он великий врач! — С улыбкой пояснил Сулейман. — А к таким ходят люди с великим горем! А я не хочу даже малого горя ни себе, ни родным!

— Увы, мне к нему надо. — Сказал Орландо.

— Зачем? Дорогой друг, ты пересёк Печь Шайтана, такое и не каждый здоровый осилит!

Крас перевёл взгляд на учителя и затаил дыхания. Вдруг расскажет о причинах той странной болезни! Доселе он с неохотой говорил о прошлом, да и сам не спрашивал. Орландо покачал головой, сказал с прохладной вежливостью:

— У меня есть на то причины.

Слуги собрали вещи, вымыли посуду в реке и караван сдвинулся с места. Торговцы верхом на конях, едут в середине, по обе стороны от колонны. Охрана шагает на отдалении, вглядываясь в горизонт и густые заросли кустарника. Двое верхом умчались вдаль, разыскивая место под вечернюю стоянку и разведывая дорогу.

Крас шагает рядом с особо крупным верблюдом и с детским любопытством разглядывает губастую морду, исполненную глуповатой надменности. Орландо движется размеренно, с ленцой человека ожидающего долгий и нудный путь. Взгляд устремлён к горизонту, левая ладонь покачивается рукояти шпаги, а правая невзначай касается кинжала на поясе. Слуги переговариваются на неизвестном наречии, то и дело проскакивают известные фразы.

Едущий рядом Аслан поглядывает на чужака, в особенности на кольца, поблескивающие на пальцах. Щурится, а стоит Орландо повернуться делает вид, что глядел на товары.

— Я не понимаю, — буркнул Крас наблюдая, как солнце скатывается к виднокраю, — разве мы не посередь халифата?

— Да, в самой серёдке. — Сказал Орландо кивая.

— Так почему кругом такая дикость?! Я слышал, что халифат богаче всех! Дед отсюда привозил драгоценные камни с кулак размером, а кулаки у него были ого-го! Где дороги?! Где сияющие белокаменные города и пальмовые леса? Почему кругом либо саванна, либо пески?!

— Халифат огромен. — Вздохнул Орландо, развёл руками, мазнув кончиками пальцев левой по боку верблюда. — Никакого богатства не хватит, чтобы застроить всё. А дороги… дороги есть.

— Где? Почему мы плетёмся не по ней?!

— Деньги, всему причина деньги, мальчик. — Сказал Аслан, широко улыбаясь и наклонившись с седла. — За проезд по дороге нужно платить. А мы торговцы бедные, нам следует считать каждую монетку.

Орландо улыбнулся, благодаря за помощь, небрежно смахнул пот со лба. С удивлением осознал, что рубаха прилипла к торсу, а плащ свинцовой плитой вминает в землю. Сил осталось совсем ничего. Помассировал центр груди, хмыкнул про себя, должно быть болезнь сжирает выносливость или стоило поспать подольше. Крас и то выглядит бодрым.

— Устали, господин Орландо? — Спросил Аслан, оглядывая парня.

— Самую малость, до привала продержусь.

— О, осталось совсем немного. Я удивлён, как вы вообще стоите на ногах после перехода через пустыню! Воистину, сильный человек!

— Спасибо… — Пробормотал Орландо, не зная, как реагировать на комплименты.

Больше его возвышали только бордельные девки, когда зазывали к себе. Воспоминания о молодых годах в портовом городе перекрыли усталость и приподняли уголки губ. Однако, когда караван встал на ночь у излучины реки в чахлой рощице, Орландо свалился под деревом. С трудом перевернулся на спину и лёг, положив голову на корень, а руки сцепив на животе.

Сознание плывёт, а мир смешивается, как краска в палитре художника. Ноги две дубовые колоды, а на грудь давит невидимая бочка щебня. Крас тревожно коснулся лба, отдёрнул руку, резко обернувшись на караванщиков.

— Всё… в… порядке. — Улыбаясь, выдавил Орландо. — Посплю и буду… новенький.

Закрывая глаза увидел, как мальчик мочит из бурдюка платок и складывает в компресс. Погружаясь в мягкую тьму, чувствует холодное прикосновение ко лбу и капли сбегающие по вискам и в глазницы…

* * *

Небытие прорезал крик, слабый, едва различимый. Следом за ним густую мглу расколола трещина осознанности, с треском расширилась. Орландо застонал и с усилием приоткрыл глаза. Мир двоится, но спина Краса различима. С вялым удивлением увидел в руках мальчика шпагу. Держит её, как двуручник, ноги широко расставлены, а сам чуть наклонён вперёд.

В теле тянущая слабость, усиливающаяся в суставах, а на губах горький привкус рвоты. Орландо скосил взгляд, едва не уронив голову на плечо, сощурился и разглядел на земле тёмное пятно с полупереваренными кусочками пищи. Втянул воздух через нос, пока лёгкие не заныли от боли и медленно выдохнул. Повторил чуть быстрее. В глазах, по мере насыщения крови кислородом, проясняется.