Бастард де Молеон

Он сделал вид, будто собирается пойти в комнату, предоставленную ему хозяином венты, но встал за дверью; крепкая и массивная, она неплотно сидела на петлях, и щели позволяли видеть, что происходит в зале.

Аженор рассудил верно, ибо его ожидало зрелище, достойное внимания. Когда Аженор вышел, паломник с закрытым забралом, оставшись наедине с тем, кого считал спящим, встал и прошелся по комнате, чтобы убедиться, крепок ли сон соседа.

Спящий паломник не шелохнулся.

Тогда человек с закрытым забралом на цыпочках подкрался к нему и протянул руку, чтобы приподнять вуаль, скрывавшую лицо паломника.

Но он не успел к ней прикоснуться: паломник вскочил и разгневанно спросил:

– Что вам угодно? Почему вы нарушаете мой сон?

– Он был не слишком крепок, господин завуалированный паломник, – насмешливо ответил человек с закрытым забралом.

– Но это не значит, что его надо нарушать, господин проныра с железным лицом.

– Вероятно, господин паломник, у вас есть веские причины, чтобы никто не узнал, какое у вас лицо – железное или как у простых смертных?

– Это никого не касается, и, если я ношу вуаль мшит, я не желаю, чтобы видели мое лицо, по-моему, это ясно.

– Сеньор, я ведь очень любопытный и ваше лицо все равно увижу, – усмехнулся человек с закрытым забралом.

Паломник быстро задрал подол мантии и выхватил длинный кинжал.

– Сперва вы увидите вот это, – пригрозил он. Человек с закрытым забралом на мгновение задумался, потом задвинул тяжелые засовы двери, за которой подслушивал Аженор. И сразу же распахнул выходившее на дорогу окно, через которое в залу ворвались четверо вооруженных до зубов людей в доспехах.

– Вы сами видите, сеньор, – обратился он к паломнику, – что защищаться бесполезно и даже невозможно. Поэтому, чтобы сохранить свою драгоценную жизнь, извольте ответить мне всего на один вопрос.

Паломник, сжимавший в руке кинжал, дрожал от ярости и страха.

– Вы дон Энрике де Трастамаре? – спросил бандит.

– На подобный вопрос, заданный в такой форме, да еще в таких условиях, – сказал паломник, – можно отвечать, лишь готовясь к смерти, если я тот, о ком вы говорите Поэтому я буду защищать свою жизнь, ведь я и есть тот граф, чье имя вы произнесли.

И он величественным жестом поднял вуаль, открыв свое благородное лицо.

– Граф! – вскричал Молеон из-за двери, которую хотел высадить.

– Это он! – с дикой радостью заорал человек с закрытым забралом. – Я был уверен в этом, друзья мои! Мы долго за ним гнались. От самого Бордо, а это не близко! Хватит, уберите кинжал, граф, мы не собираемся вас убивать, мы хотим взять за вас выкуп. Бес меня задери, мы ребята покладистые, спрячьте кинжал, спрячьте!

Аженор с удвоенной силой молотил по двери, которую хотел разнести в щепки, но дуб не поддавался.

– Выйдите и успокойте малого, что колотит в дверь, – обратился к своим дружкам человек с закрытым забралом, – а я останусь уговаривать графа.

– Бандит! – с презрением сказал Энрике. – Ты хочешь выдать меня моему брату.

– Если он заплатит больше, то выдам.

– Я же говорил, что лучше уж погибнуть здесь, – воскликнул граф. – На помощь! Ко мне!

– Не кричите, сеньор, а не то мы будем вынуждены вас прикончить, – сказал бандит. – За вашу голову дон Педро, наверно, заплатит меньше, чем за вашу живую и невредимую персону. Впрочем, нам и придется удовольствоваться только головой.

– Это мы еще посмотрим, – вскричал Аженор, который каким-то сверхчеловеческим усилием высадил дверь и яростно набросился на четырех спутников разбойника.

– Из этого следует, что придется вас убить, – изрек бандит, выхватив из ножен меч, чтобы атаковать Энрике. – У вас, сеньор, очень неумный друг, прикажите ему не вмешиваться.

Но едва он успел произнести эти слова, как с улицы вошел третий паломник, которого, разумеется, никто не ждал.

На нем не было ни шлема с опущенным забралом, ни шляпы с вуалью. Он считал, что ему вполне достаточно мантии паломника. Весь его облик: широкие плечи и огромные руки, круглая голова и умное лицо – предвещал, что на подмогу явился сильный и смелый защитник.

Он стоял на пороге и, не обнаруживая ни гнева, ни страха, удивленно смотрел на переполох в зале венты.

– Здесь что, драка? – спросил он. – Эй, христиане, кто тут прав, кто виноват?

Его уверенный и властный голос перекрывал шум подобно тому, как рык льва заглушает вой бури в ущельях Атласских гор.

Услышав этот голос, сражающиеся повели себя странно.

Граф издал изумленный, радостный крик; человек с закрытым забралом в ужасе отпрянул к стене; Мюзарон закричал:

– Клянусь жизнью, это же сеньор коннетабль!

– Ко мне, коннетабль, на помощь, они хотят меня убить! – кричал граф.

– Это вы, мой граф! – взревел Дюгеклен, разорвав мантию, чтобы она не стесняла его движений. – А это кто, скажите-ка на милость?

– Друзья, – обратился бандит к пособникам. – Мы должны или убить этих людей, или погибнуть. Мы с оружием, они безоружны. Нам подарил их дьявол. Ведь вместо ста тысяч флоринов нас ждут двести тысяч! В бой!