Бастард Его Величества

Тропа, по которой следовала кавалькада, вывела их из лесу и теперь лентой спускалась вниз — к серым стенам замка одного из эссекских феодалов. Через наполовину высохший ров был перекинут подвесной мост на железных цепях. Кортеж принцессы проследовал мимо замка.

Теперь путь лежал в окрестностях Мэйдстоуна. Сэр Ральф де Монфор достал свою цистру, чтобы проверить, не повредили ли её люди шерифа. Взяв несколько аккордов, он удовлетворённо кивнул головой.

— Скажите, отец Болл, — вдруг произнесла принцесса, — что значит, будто единственное совершённое вами преступление — из-за любви? Я освободила вас из-под стражи, и мне интересно услышать вашу историю.

— С вашего позволения, миледи, я умолчу о ней. Она не стоит внимания такой благородной и отважной женщины, как вы, — негромко молвил он.

— Что ж, я не буду настаивать, — согласилась принцесса Джоанна. — В таком случае пусть сэр Ральф споёт нам о любви.

Сэр Ральф улыбнулся принцессе и затем, перебирая звонкие струны цистры, запел о любви к Джудит Суррей. Он никогда не скрывал чувств к белокурой жене рыцаря, служившего королю в Кале.

Кавалькада приближалась к Мэйдстоуну. Ещё издали мрачные силуэты каменных стен и башен с плоскими крышами, влажными от сырости и потому кажущимися тёмными, предстали взгляду усталых путников.

Возле открытых ворот толпились какие-то люди в простых куртках, кугелях, чепцах и плащах. Выкрикивая угрозы и потрясая кулаками, дубинками и алебардами, они требовали расправы.

— Боже! Что это?! — воскликнула леди Трессилиан, приподнимая полог кареты. — Бунт?

— Они гневаются на баронов, но не на короля, — ответил ей отец Болл. — В Ричарде бедняки Англии видят единственную опору и лишь у него ищут заступничества.

Кортеж следовал на отдалённом расстоянии от орущей толпы, но разъярённые голоса бунтовщиков долетали вполне явственно. Саймон на всякий случай обнажил меч.

— Миледи, эти ослы хотят ещё кого-то вздёрнуть, — возмутился он, указав в сторону ворот, где на поднятой решётке раскачивались четыре тела.

— Прошу меня простить, ваше высочество, — вдруг сказал отец Болл, — но я должен вас покинуть.

И прежде чем принцесса или сэр Ральф успели остановить его, он выпрыгнул из повозки, поскользнулся, скатился по грязи с обочины и бросился в сторону Мэйдстоуна.

— Он знает, что делает, миледи! — усмехнулся Ральф. — В нём столько отваги, сколько не сыщешь по всей Англии!

Не останавливаясь ни на минуту, кортеж без промедлений продолжил своё странствие.

ГЛАВА 17

Чем ближе становилось до толпы разгневанных горожан и вилланов, тем отчётливее слышались их крики. Подбежав, Джон Болл увидел, как прямо по мостовой к решётке тащили человека, одетого в панцирь, но без шлема, поножей и шпор. В нём монах распознал стражника. Все четверо повешенных тоже были из стражи.

Проталкиваясь сквозь толпу к воротам, отец Болл уловил, что говорили об Уоте Тайлере, о том, что удалось поджечь городскую тюрьму и что схватки между бунтовщиками и остатками стражников оканчивались неизменно в пользу первых.

— Прекратите! Да остановитесь же! — воскликнул отец Болл, прорываясь к несчастному пленнику, которому какой-то огромного роста простолюдин уже накидывал на шею петлю. — Стойте! — и он оттолкнул пленника в сторону.

Народ замолчал. Мятежники в растерянности глядели на молодого блондина, помешавшего им расправиться с узником.

— Разве вы не понимаете, что, творя вокруг насилие, не только не добьётесь расположения короля, но и отвратите его от себя?! Кто тогда внемлет вашим требованиям? Глупцы! — прокричал молодой человек внезапно обретшим уверенность голосом.

— Пленник, за коего ты вступился, комендант мэйдстоунской тюрьмы! А те, кого мы уже вздёрнули, — его верные стражники! — завопил кто-то в толпе.

— Правильно, Хью! Вздёрнем и коменданта, чтобы шериф и граф узнали о нашем негодовании! — поддержали кричавшего.

— Нет! — решительно сказал Джон Болл. — Я вам не позволю. Шерифу и графу и так обязательно сообщат о вашем мятеже. И они будут дрожать от страха в своих замках! Но неужели вы, столько претерпевшие от них, поступите с комендантом тюрьмы так же, как он и его приспешники поступали с бедняками?

— Кто ты такой, чтобы запрещать нам?! — возмутился какой-то ремесленник, сжимавший топор.

— Кто я? Расстрига! Монах, отлучённый от церкви, затем взятый в плен стражей шерифа Эссекса, — усмехнулся отец Болл. — Лишь по воле принцессы Уэльской, узнавшей в моём спутнике рыцаря двора короля, стражники меня освободили. И вам, толпе недоумков, решать: внимать моему требованию или нет. Но я буду драться с каждым, кто захочет расправиться с несчастным, потому что не позволю вам чинить насилие!

Люди загалдели. Многие уже были на стороне бывшего монаха.

— Это Дисон Болл! — вдруг прокричал кто-то. — Не думал увидеть тебя здесь, брат!

Отец Болл разглядел стоявшего чуть в отдалении брата Строу, который держал дубину.

— Я ехал из замка герцога Ланкастера, когда наткнулся на бунтовщиков, и примкнул к ним. — Строу, расчищая путь в толпе, приблизился к Джону Боллу.