Бастард фон Нарбэ

Капелла не считала врагами именно орден Десницы, Капелла числила во врагах всю церковь Шэн. И Март тоже. Всегда. Он стал бойцом Капеллы раньше, чем отпраздновал десятые именины. Но сейчас Капелла использовала Лукаса. Собиралась использовать. Пока безуспешно. Всем, что связано с бохардатом и письмом занимались «пасынки», и Лукас оказался, вроде как, вообще ни при чем, однако, эта неопределенность не могла тянуться до бесконечности. Март не знал, как далеко продвинулся в поисках ДРБ, Март боялся за псиоников Капеллы, руководство дышало ему в затылок, ожидая информации. Хоть какой-то.

А информации не было.

Зато Лукас был. Командир. Он присматривал за всеми пилотами «Бальмунга», он был дружен с их исповедниками, и он был эмпатом. Встречаясь с ним в центре управления полетами (там приходилось теперь бывать на правах и по обязанности ведомого командира ОАГ) в ангарах, в трапезной, в молельне, в спортзале — монастырь большой, но невозможно избегать своего командира и напарника, особенно если ты совсем не хочешь его избегать — Март каждый раз с ужасом ждал неизбежного вопроса о том, что с ним происходит.

Лукас никогда не бывает поглощён собой настолько, чтобы не заметить чужие проблемы. А у Марта были проблемы. Еще какие.

Но Лукас не спрашивал. Об этом — никогда.

Март боялся, что рано или поздно он сам захочет услышать вопрос. Просто, чтобы ответить. Переложить это на командира, и будь что будет. Главное, что самому уже нечего станет бояться, и нечего будет ждать.

Март думал, что именно этого и ждет Лукас, чтобы спросить его. Обо всем.

* * *

Две недели похода, и вновь передышка. Станция Яблоневая.

Изменившийся статус Аристо — после событий на Акму он стал официальным героем Империи — не то чтоб требовал, но настоятельно рекомендовал присутствовать вместе с архимандритом на некоторых мероприятиях, посвященных прибытию монастыря. Торжественный молебен — это само собой, там собирались все рыцари. Но кроме молебна была еще неофициальная встреча с руководством Яблоневой, и стихийно организовавшаяся пресс-конференция, на которую Лукас дал согласие под прицелом сурового архимандритского взгляда.

Если отец Александр чего решил, с ним не очень-то поспоришь, будь ты хоть сто раз Аристо.

А своего ведомого Лукас от пресс-конференции освободил. Проявил милосердие. Сдал под присмотр дружественному отделению эквесов, с просьбой гнать взашей любого, кто хоть чуть-чуть похож на журналиста. Можно с применением неконвенционного оружия в виде армированных титаном ботинок.

Эквесы поржали и Марта в компанию приняли.

— Не поможет, конечно, — заметил их командир, отец Батчер, — от этих ничего не спасет. Но хоть пинка кому выдать, уже день не зря прошел.

— Аминь, — подытожили остальные рыцари.

Это мало походило на приличествующую священникам любовь к мирянам, но кто без греха?

Бар располагался в юкори-зоне, и даже там он был один из самых дорогих. Грея в ладонях круглый бокал с настоящим коньяком, Март вполуха слушал эквесов, смотрел на девушек и думал, что нужно либо отдыхать в местах попроще, либо привыкать к девушкам посложнее. Он еще не успел привыкнуть к юкори-зонам, ко всему тому, что для Лукаса, или вот для этих развеселых рыцарей было в порядке вещей — не успел привыкнуть к богатству и роскоши. К этому, наверное, и не привыкнешь, с этим родиться надо. Ну, или как-то так…

Из монастыря ведь почти никто в юкори-зону не пошел. Только командный состав и те, кто в миру был богат, или, по крайней мере, очень обеспечен. Лукас подпадает под оба определения, хоть никогда не жил в миру, так что, освободившись, он тоже сюда придет. Только Лукас настоящий коньяк пить не станет. И к настоящему вину не притронется. И от натуральных продуктов будет нос воротить.

Брезгует.

Смешной он, все-таки…

Поймав себя на этой мысли, Март охнул про себя, и решил, что коньяк — штука опасная. Осторожнее надо, когда про командира думаешь.

Именно в этот момент в его чуть хмельную иронию мягко вплелся чужой, вежливый интерес. Внимание Марта пытался привлечь телепат. За первым прикосновением к разуму, последовал пароль для связи — цепочка из трех слов. Пароли регулярно менялись, об изменениях сообщал дядя Петер: пятое предложение в каждом из его писем и было новым паролем. На Яблоневой монастырь получил очередную порцию почты, а Март, соответственно, очередное письмо от дяди. И вот — телепат. Кто-то из присутствующих в полутемном баре людей — свой. Боец Капеллы! Здесь, в самом центре вражеского стана.

Это было так… Ну, как дружеское рукопожатие именно в тот миг, когда ты оказался в месте чужом и чуждом.

Март мысленно улыбнулся. Он был готов к контакту.