Бастард фон Нарбэ

Охрана! Броня! «Хисабы»!…

Два человека: майор мирской пехоты и, смешно сказать – рыцарь-пилот, разметелили эту охрану, вместе с их бронёй и ручными деструкторами, как, иччи их грызи, новобранцев из учебки. Даже не два человека – один. Пилот. Она так, на подхвате, на, мать их, подтанцовках, кордебалет с цветомузыкой. Ну, По-любому, священники – особенные люди. И в кино не врут. И в «Господь любит вас», по центральному каналу,  тоже всё до последнего слова – правда. 

А возле шлюзовой камеры стояла будочка из прозрачного ганпласта. Небольшая такая будочка. И в ней – станковый пульсатор. На тот случай, если вдруг пираты, если, вдруг, нападение с поверхности отражать придётся, если…

Этот пульсатор и ударил им навстречу. И Луиза сначала почувствовала, что ноги вдруг перестали слушаться, а только потом упала, в тот момент, когда парень за броневым щитом перенёс огонь на Лукаса.

«…в первый раз пробую на людях. Стыдно…»

Когда Господь создавал законы гравитации, Он не распространил их на священников. Луиза уверовала в это куда быстрее, чем в саму гравитацию. В последней она, как раз таки, усомнилась, когда увидела, как Лукас взлетел… То есть, нет, не взлетел. Конечно же, он прыгнул. Вверх и вперёд. И, кажется, оттолкнулся от потолка. Ну, а от чего ещё ему было отталкиваться? Ведь не может же человек одной лишь силой воли изменить направление прыжка, уже будучи в воздухе. Или может? Или…

Глухо бухал пульсатор. Вспыхивали и гасли огни выстрелов.

Лукас упал на руки. Оттолкнулся. Взлетел снова.

Всего пара секунд. Странный, страшный, нарушающий все законы физики танец между смертельными лучами. А потом грохнула бронированная дверь.

И выстрелы стихли.

Луиза встала и поковыляла к прозрачной будке. Лежать бы сейчас, истекать кровью из всех, разорванных в клочья артерий, да вот не лежалось что-то. Злость душила. А когда злишься, тут уж кровь или не кровь.

Лукас уже спешил ей навстречу.

Прозрачные тёмные глаза. Изумление, тревога…

Луиза отстранила его руку, пинком распахнула дверь в будочку, и, тремя выстрелами, в брызги разнесла головы всем троим охранникам. Сунула «Тунор» в кобуру.

– Суки.

– Зачем? – священник опустился на колени, рядом с тем, что осталось от стрелка, недоверчиво провёл ладонью по кровавой кашице, посмотрел на испачканные пальцы, – зачем ты… За что?

– Ты, иччи тебя… птичка, – выдохнула Луиза, падая в кресло у пульсатора, – ты, что, дурак? Здесь тебе не монастырь, ясно?

– Они сдались. Бросили оружие.

– Дурак, – ей стало всё равно: священник он или хрен с горы, –  Дети, мать твою так! Дети… Здесь должна быть аптечка.

Разрезать полимерную ткань формы было нечем. Лукас помог ей стянуть комбинезон, увидев рану, сжал губы и сказал такое, что даже Луиза постеснялась бы повторить.

Ладно, хоть, крови не было. И больно не было тоже.

Странно, конечно, потому что артерии должно было разворотить покруче, чем головы этих ублюдков с пульсатором, но, слава Богу, не всё странное ведёт к неприятностям. Бывает, оказывается, и наоборот.

Прохладно зашипел лечебный спрей. Лукас наложил полосу церапласта поверх тонкой лечащей плёнки. Потом он вколол Луизе обезболивающее и, действуя с крайней осторожностью, помог одеться:

– Тебе повезло. Я слышал, эта штука убивает сразу.

– Угу, – мрачно согласилась Луиза, – извини за дурака.

– Забудь. У нас тут ещё одна проблема.

– Ну?

– Люк заблокирован изнутри, – он развёл руками, – думаю, нам прямо сегодня придётся идти в порт.

– Знаешь, что мне в тебе нравится, – сказала Луиза, откидываясь в кресле и укладывая пострадавшие ноги на пульсатор, – ты сообщаешь о проблеме и тут же выдаёшь решение.

– Скорее всего, неверное.

– А-а, – она отмахнулась, – какая, к убыр… какая разница? Когда-нибудь из тебя выйдет хороший командир.

Лицо у него стало… странное. Ну, как будто человек одновременно удивляется, не понимает, и пытается при этом не смеяться. Потом он присел рядом с ней на корточки, снизу вверх глядя в лицо, и уточнил:

– Из меня?

– Ну. Полевой командир, или как там у вас это называется? Тактик, короче. Стратежно пусть в штабах думают, – она начала понимать, что говорит что-то не то, что в монастырях, видимо, всё как-то иначе, чем у обычных людей, но смело продолжила: – а почему нет? Насшибаешь пяток пиратов, начальство тебя заметит, дадут повышение. У вас там бывают повышения?

– Нет, – он всё-таки улыбнулся, – если не на вылете, то мы все равны. Архимандрит чуть-чуть равнее. Сколько, говоришь, мне нужно насшибать пиратов?

– Жалко, что все равны, – с сочувствием сказала Луиза, – стремиться не к чему. Что, сколько? Ну, пяток. Ас – это же тот, кто уничтожил пять машин противника, или как? Я не знаю, какие там у вас расценки.

– Так проходит земная слава, – сказал он с весёлым удивлением, – ладно, в плазму пиратов. Если я правильно понял, сейчас вся дружина бежит в этот ваш «Весёлый Трюм». И какое-то ещё особое подразделение. Это что, не знаешь?