Бастард Ивана Грозного 2

— Ты хочешь сказать, что в меня джин вселился? — спросил он.

— Что ты! Что ты! — замахал на него руками Салтанкул. — Я говорю, что шутит с нами джин. Силу даёт, значит попросит взамен что-нибудь.

— И чего ты боишься? Мы не обязаны ему ничем. Мы у него просили помощи? Нет. Значит он сам захотел нам помочь.

— Джины хитрые. Я почему и решился поговорить с тобой. Не обещай ему ничего, если он с тобой ещё не говорил. Ведь не говорил?

— Нет. Не говорил.

— Обязательно заговорит. Даром, что ли он на нас свою силу тратит?

— У нас джины не наблюдались, — рассмеялся Санька, глядя в испуганные не по-детски глаза Салтанкула. — То ваша нежить!

— Наша, наша, — согласился черкес. — Только у наших джигитов у всех обереги есть, а у тебя нет.

— За меня не беспокойся. Я от леших схоронился, да кикимор едва ли не каждую ночь…

Он не договорил, а лишь рассмеялся, увидев, как покраснела Марта. Жена, ехавшая в повозке рядом с Санькой, проводила взгляд мужа, увидела смущённую Марту и нахмурилась.

«Вот бабы, — подумал Александр и мысленно сплюнул. — Сердцем измену чуют».

— Это места мне любимые. Наверное, моя радость вам передаётся. Сила моя.

— Сила?! — задумался черкес. — Вполне себе возможно. Есть у тебя такое…

Салтанкул замолчал подыскивая слова.

— Такое… Поговоришь с тобой и радоваться хочется! Жить хочется!

— Ну, вот… — рассмеялся снова Санька. — А ты всё: джин, джин… Помазанник я божий. От этого всё. Джины мешать перестают, вот и сил много.

Салтанкул почесал затылок ногайкой и в раздумье сдвинул брови. Потом лицо его разровнялось и посветлело (Санька наполнил его силой). Он широко улыбнулся.

— Прав ты, государь! Бог над тобой крылья расправил! А значит и над нами!

Он ударил ногайкой коня и крикнул:

— Алга! Алга!

Конь вынес его вперёд и Салтанкул, бросив поводья и расставив руки, как крылья, встал в стременах и понёсся по заснеженной долине. Снежная пыль крутилась за его спиной словно белая бурка, касалась рук и разлеталась в стороны. Казалось, что белый орёл летел над степью, расправив громадные крылья.

— Красиво! — сказал Александр, глядя на черкеса из-под ладони. — Я так, наверное, не смогу.

— Я тебя научу, — сказала Аза, глядя на него сквозь прищуренные веки.

Александр сдерживал свою Герду, гарцующую рядом с возком.

— В тебе и впрямь сила сильная. Ты весь горишь!

— Это солнце! — рассмеялся Александр, стараясь, чтобы тень от него падала на её глаза.

— Да, это солнце! — согласилась Аза.

Санька хмыкнул, сжал пятками Герду и тоже рванулся за Салтанкулом.

* * *

В Воронеже они не задержались. Здесь Санька всё знал и всё видел, а вот то, что делается в цехах, показывать никому не хотел. Да и правила пожарной безопасности не позволяли. Поэтому они выставили лагерь и переночевали на нижних порубах и поутру двинулись дальше.

Примерно дня через три вслед за ними выехали двадцать больших буеров, снаряжённых двадцатифунтовыми пушками и мортирами, и сорок буеров с боеприпасами. Гружёные буера катились не сильно быстрее лошадок, и сопровождающие их пять сотен всадников от них не отставали.

В устье Саранты Александр задержался только для того чтобы передать дядьям гостинцы от Мокши и Лёксы. Никто из родичей его в новом облике не признал, хотя разглядывали его с интересом. Страха и пиетета перед царём у дончан и мокшан не было. Кланяться кланялись, но спины не гнули и взгляды не прятали.

Санькины родичи вернулись в Саранту, как только узнали о набеге на городок литовцев. Схоронили убитых селян, и долгое время жили одни. Сейчас в городке квартировалось Донское казачье войско численностью около пятисот сабель, отправленное царём Иваном сюда четыре года назад.

После отъезда царского отряда из Саранта и проезда буеров с пушками, казачье войско снялось с места и отправилось вслед за основными силами.

К середине марта 1556 года войска Александра Васильевича — царя и Великого князя всея Руси подошли к крепости Азов.

Эпилог

Не опасаясь пограничных разъездов и не торопясь организовывать осаду, Александр поместил войска между нижним донским притоком и почти пересохшей донской старицей. По всему правому берегу возвышались множество разновеликих курганов. Санька выбрал несколько и приказал срыть «внешние» так, чтобы сделать из них треугольники и соединили их единым многоугольным валом.

Внутренние возвышенности разровняли, присыпав землёй устроенные в ложбинах бараки. Получились просторные подземные убежища, а над ними «площадь» двести метров в обе стороны, на которую установили шатры и палатки.

До ледохода Санькина армия держала оборону от набегов половцев, с которыми справлялась успешно, и осуществляла тревожащие Азов рейды. Однако собственную агрессию в отношении крепости не проявляла.

С большой водой по Дону приплыл лес, из которого наделали клетей и перекрыли ими основное русло, установив «быки» для моста. Глубина реки достигала максимум трёх метров, а потому стволы пилили на три части.