Бастард Ивана Грозного 2

— Ты, Александр, не посыпай голову пеплом. Государь много повидал различных городков и крепостиц, и никогда не выражается, покуда всё не обсмотрит и не обмерит. Прежде чем сказать худое или доброе, он три дня смотреть и спрашивать будет. Вот сейчас поспит и на чистую голову тебе спрос учинит. А я тебе скажу, что, то, что я увидел — это хорошая работа. Почитай за лето ты торговую заставу поставил, и крепость вокруг острова возвёл не хуже «орешка». Стены, конечно пониже, но то дело наживное, и пушек поменьше, но и с тем поможем. Здесь ли будет город или выше-ниже по реке, не важно. Главное, ты дорогу устроил прямиком к нему.

«То не я», — чуть не вырвалось у Александра, но он промолчал. — «А вот город я построил! Я! И хороший город!»

От слов Адашева он успокоился. Огонь гордыни его чуть пригас. Но внутри булькала обида на царя. Потом Александр «взял себя в руки» и придушил гордыню совсем. За это лето он сильно изменился. Страсти в нём кипели. Может быть от того, что его организм проходил положенные ему стадии умственного развития и взросления. Ведь, несмотря на его развитое по мужски тело, он по внутренней сути был восьмилетним ребёнком с его страстями и нервами. Только его «тот» ум и физическое развитие делало Ракшая взрослым. А поначалу, из-за невысокого роста, все принимали его за малолетку.

— Слушай, Алексей Фёдорович, — вспомнил Александр. — Что это вы с Иваном Васильевичем придумали с моим наследием на престол? А брат его двоюродный Владимир Старицкий, внук царя Василия как же? Ведь он наследник престола после Дмитрия Ивановича. Как его здоровье, кстати. Охраняете его, как я просил?

— Слава богу, здоров наследник престола… А по твоему вопросу скажу, что хоть и приближен Владимир Андреевич к царю и замещает его и сейчас в Москве, но не люб он Ивану Васильевичу. Не показывает он сего, но в мыслях гневен на друзей Старицких за мать свою.

— Так дело то не в наследниках! — Воскликнул Ракшай. — Правильно ты говоришь, что дело в «друзьях» наследников. Все старые роды стремятся к власти. Да и молодые не хотят оставаться не у дел. Вон и в царёвой тысяче брожения идут. Я почему и сбежал из Москвы, что отплёвываться и отбрехиваться устал. Дел невпроворот, Россию по кускам рвут, а они земли делят. Идите и берите земли Крымские да украинские. Так нет, млять, тут друг у друга вырывают.

— Правильно и ты говоришь. И не только говоришь, но и делаешь. Смотрит на Земли Ливонские царь-государь. Прирасти ими хочет.

— О землях потом. Мне то что с правом на наследование престола делать?

— Как это, что делать? Жить, как и раньше. Это же на всякий случай…

— Хрена себе, на всякий случай. То тебя убивают, а сейчас меня убивать станут. Друзья Старицких сильно расстроятся, что Владимира подвинули. Да и он, хоть вида не подаст, а злобу затаит.

— Не затаит. Смирный он, — возразил Адашев. — А с его друзьями да мамашей его, княгиней Хованской, справимся кое как… Всему придёт время.

Они помолчали. Санька время от времени недовольно дёргал головой.

— Ты скажи, как с моей хворью справился? — Наконец не выдержал боярин.

Александр махнул рукой.

— Не бери в голову. То моё дело.

Адашев нахмурился.

— Слышал я твой торг. С кем это ты? С бесом, что государь узрел?

— Почти, — буркнул Санька. — Не важно с кем! Говорю, не бери в голову. Не велика плата за твою жизнь. Вон мне государь обещал покусителей твоих выловить и мне отдать. А я ему отдам.

— Худо то, — тихо прошептал Адашев. — Одно дело самому врага убить, а другое врагу человеческому отдать…

— Не трави душу, Фёдорыч. Самому тошно, но уже ничего не поделать.

Санька вздохнул.

— А-а-а! — Мотнул он головой. — Будь, что будет! Главное — день простоять, да ночь продержаться!

Глава 7

— Не понимаю, почему ты доверил охрану девкам? — Сказал государь, осматривая помещение для хранения городской казны и таможенных сборов.

Александр пожал плечами. Не говорить же царю, что по его опыту прошлой жизни, женщины из вневедомственной охраны применяли оружие на поражение гораздо чаще мужчин. И подкупить их было намного труднее. Единичные случаи нарушений служебных обязанностей имели место, но почти всегда женщинами влюблёнными в преступников.

В данном случае, когда деньги охраняли кикиморки, и этот фактор сходил на нет. Влюбляться кикиморки не умели. В себя влюбляли, а сами нет. Поэтому с ними было вдвое надёжнее. С кикиморками у Саньки случались заморочки, но в основном на почве того, что он лично не поддавался их любовным чарам, и они иногда вредничали, пытаясь сломить его «обликоморале».

Достроив путик и закрепив осушенные участки, его, Санькиной силой, кикиморки намерились смыться, разбежавшись по болотам, однако Ракшай упросил их остаться с ним, гарантируя сладкое житьё бытьё. Не все кикиморки согласились подписать новый контракт, но штук тридцать с ним осталось. Причем, как впоследствии понял Санька, перед ним тогда на недостроенном путике явились только те, кто попрятался именно в местных болотах. Но много его воительниц вернулось в болота Твери и Подмосковья сразу, как только Аид схитил Гарпию.