Бастард Ивана Грозного (СИ)

Гарпия подбежала и кинулась на шею Саньки.

— О, блин! — Удивился он. — Так, я же тебя держал!

— Да?! — Удивилась Гарпия, заглядывая ему в глаза. — Ну, извини. Ты сам позвал.

Глаза у девушки были глубокие, как зелёные горные озёра.

— Ты меня в Аид не унесёшь? — Спросил Александр Викторович, понимая, что ему абсолютно всё равно, куда его унесёт гарпия.

— Я сама там не была пару тысяч лет, — прошептала она с закрытыми глазами.

Её губы обожгли Саньку горячим дыханием.

* * *

Обрядили всё по чину. Ракшай сначала родителям сказал, что хочет жениться, потом царю и Сильвестру, что возвращались из Коломны со смотра войск.

— Женись! Кто тебе не даёт? — Сказал государь, озабоченный больше тем, что строительство крепости на Свияге прервётся из-за ледостава, и уже отстроенное может быть разрушено и сожжено татарами.

Пока реки не встали Санька на своём кораблике скатался по Оке до волги, и по Волге в Нижний Новгород и привёз оттуда себе невесту, дочь зажиточных купцов, оставшуюся сиротой. Так объяснил всем, кому надо, Александр. А таких было: раз, два и обчёлся.

Оженились, обвенчались скромно, но столы Мокши накрыли на полдеревни. Так принято было. Гуртом работали, гуртом горевали, гуртом радовались. Всяк принёс свой припас, благо, что осень заканчивалась, кладовые были полнёхоньки.

К тому времени Иван Васильевич своей волей заставил церковников снять запрет на приготовление снеди из стерляди и ей подобных рыб. Потому столы ломились.

Сам Санька знал тысячу рецептов из рыбы, а уж его Агрипина, и подавно. Та развила такую кипучую деятельность, что кипело, варилось и жарилось вроде, как всё само, хотя жаровен и котлов стояло на берегу Москва-реки под бывшими торговыми навесами штук сорок. Санька в те дела не вникал, а только обеспечил инструментом, чугунными сковородами, которых наделали на продажу изрядно, и шампурами для мясных и осетровых шашлыков, я которых сгодился пережжённый берёзовый уголь.

То, что Агрипина сама руководила готовкой на свою свадьбу, влюбило в неё и всех мужиков, и всех баб. А уж Лёкса с Мокшей в ней души не чаяли, хотя приняли её поначалу сторожко.

По старым исконным правилам никакой обряд для создания семьи был не нужен. И многие даже в принадлежащих Ракшаю сёлах жили без венчания. Причём жили даже по несколько жён при одном муже. А некоторые мужики через год-два менялись жёнами. Было и такое. Причём, в сёлах и деревнях повсеместно.

Посему, Санька привёз даже не невесту, а сразу жену и жить с ней стал сразу же. И это никого не удивило. Потому-то Агрипина руководила приготовлением к поминкам, как называли любое застолье, на правах полноценной хозяйки, потому, как жили они уже вместе с Санькой недели три.

Мёд, пиво и самогон текли рекой. Сам Александр Викторович к алкоголю тяжелее пива был равнодушен, но пиво, зато, варил знатное. Да и самогон у Саньки получался из ячменя, тоже убойный. Перегонные камеры у него стояли прямо на реке. В процессе подготовки сусла его нужно было резко остудить с температуры шестьдесят пять до двадцати трёх, а где это легче всего можно делать, как не на проточной воде? Да и сам перегон без охлаждения не шёл.

Санькин самогон продавали в Кремле, в первом в России кабаке. Опричникам из первой тысячи бесплатно, иным за три-четыре деньги.

— Да ты у меня кудесник, — ластилась к Саньке молодая жена. — Откуда у тебя так много знаний? Ты, словно, как и я, живёшь со дня сотворения мира.

— Ты же знаешь, где я летаю… Там и беру, — уклонился от ответа Александр. — Иди, лучше ко мне, моя красавица.

Глава 16

— Ты, лучше, помоги достроить крепость на Свияге, — сказал царь на предложение Ракшая заложить крепость в устье Норовы. — Иван Григорьевич Выродков буквально зашивается.

— Но он же замкнул стены в круг. Сидит себе и принимает припасы. самопалы винторезные мы ему накрутили, пушек налепили, буеров настрогали. Паруса вон какие пеньковые… Сшитые, не из шести кусков, а из трёх. Не ткали такие на Руси. И легче, и крепче. Что ему ещё надо?

— Да! Сукно для парусов ты выткал знатное. Такое и продать не грех… Какой-такой ты особый чос учредил. Нитка через две… Мне то непонятно, а купцы польские Адашева замучили.

— Не дадим. Самим мало, — шутливо посуровел Ракшай. — Для одёжи из льна и шерсти наткали сукно. И мягкое, и крепкое получилось. Наши пошили порты и рубахи не нарадуются. Сам в такой одёже хожу. С пришитыми карманами.

— Ну ка покажи!

— А вот!

Санька встал с дивана, что соорудил себе из тюфяков, набитых хорошо промытой овечьей шерстью и показал штаны с накладными карманами, верхние углы которых были укреплены медными клёпками. Штаны были простыми рабочими и широкими. Держались они на кожаном ремне продетым в шлёвки.

— Всё у тебя, не как у людей. Кошели пришил к портам понятно, чтобы не срезали, а шлеи зачем пришил?

— Чтобы порты не спадали.

Государь махнул на него рукой.

— Но ведь удобно! Сапоги не жмут? — Спросил Ракшай, глядя на сафьяновые сапоги, в которых царь забрался на другой диван.

Иван мотнул головой.