Бастард из Центра Мира

Когда до моего десятого дня рождения оставалось несколько недель, в окружающих остров Кортос водах разразился небывалый шторм, который не стихал три недели. Кто-то кричал о конце света, кто-то предвещал великие беды, а кто-то горевал об упущенной прибыли.

Когда шторм закончился, и море успокоилось, пришла плохая весть.

Бог людей умер.

Глава 3 Извергающаяся тьма

Смерть бога — это всегда событие, особенно такого бога как Ароден.

Покровитель всего человечества, первый вознесённый силами Звёздного Камня, основатель Абсалома и тот, кто бесчисленное количество раз сражался с любыми угрозами, которые грозили людям.

Первыми на обрыв канала божественной энергии от их покровителя отреагировали жрецы Ародена, в один миг лишившиеся подпитки своего покровителя. Самые старые и мудрые священники просто не выдержали такого удара, а молодые, что только приобщались к божественной благодати, были в растерянности. В один миг самая многочисленная группа жрецов в людских королевствах оказалась обезглавлена и дезориентирована.

Не знаю, что творилось в остальном мире, но в Абсаломе паника была ужасная: ничего не понимающие жрецы были в прострации, паства не знала что делать без наставления мудрых. Всем этим тут же воспользовались ранее скрытые культы демонов и тёмных богов, быстро набравшие себе новых последователей из отчаявшихся людей, предрекая скорый конец света и обещая спасение тем, кто примкнёт к ним. В подворотнях, тёмных углах, а иногда и на многолюдных площадях полилась кровь невинных. Участились слухи о пропаже детей, юношей и девушек. Зловещая тень опустилась на город в центре мира. Городская стража пыталась что-то с этим сделать, но их было слишком мало, всего несколько тысяч на сотни тысяч горожан и гостей города.

Кровопролитие длилось несколько недель, пока двери храмов Высокого Двора не отворились. Из своих обителей вышли жрецы и паладины тех богов, что не убоялись сгустившейся тьмы. Закованные с ног до головы в лучшую сталь дворфы из храма Торага, главного бога всех дворфов. Пылающие праведной яростью последователи Саренрэй, всем свои видом показывали, что готовы обрушить огонь своей госпожи на нечестивцев. Даже из глубин мрачного храма архидьявола Асмодея вышла группа закованных в шипастые доспехи рыцарей, готовая сокрушить всех неугодных их господину.

Три дня длились городские бои, в которых бок о бок сражались жрецы, паладины, стражники, гвардия благородных домов и авантюристы. Посильную помощь в очищении города оказывали все. Праведные очищали городские подворотни и подземелья, защитники природы выслеживали в лесах и степях монстров, а маги закрывали разломы, через которые в реальный мир сочилось зло. Когда всё было закончено, и трупы культистов убрали с улиц, начались многочисленные пересуды: что делать?

Но мне было всё равно на все размышления людей в верхах, меня больше заботила моя жизнь и жизни моих близких, и если дворфов из их квартала могла выкурить только полноценная армия с осадными орудиями, то вот с храмом всё было сложнее. Всего три защитника — это мало, а если учесть, что двое из них пусть мудрые и в прошлом умелые, но всё же старики, а третьему совсем недавно стукнуло десять, то ситуация и вовсе складывалась критическая. Хильда, как самая адекватная боевая единица всё время пока шли беспорядки, не снимала свою старую броню, которая спасала её большую часть жизни и ни на секунду не выпускала из рук тяжёлый арбалет. Каэль, с запозданием отреагировав на опасность, и то, только после того как я чуть ли не лично вытащил его с вершины башни, начал участвовать в обороне храма, призвав на защиту всех входов по древнему элементалю. Я же как мог помогал обоим моим опекунам, стараясь взять на себя большую часть повседневных дел, от готовки, до стирки, да, получалось не очень, но я делал всё что мог.

Однако, как бы мы не старались, в храм всё же проник враг, он был одним из тех, кто попросил убежища, израненный, слабый. Простой мужчина средних лет, который легко бы затерялся почти в любой толпе. Но мне не понравился его запах. Он пах сдерживаемым безумием, гнилой плотью и открытой раной. За несколько дней до того, как жрецы и паладины вышли на улицы он проявил себя.

Глубокой ночью, когда из-за пределов храма доносились лишь отголоски уличных боёв, а со стороны вечно гудящего района Плюща не было слышно звуков музыки, я услышал лёгкий скрип. Кто-то открыл дверь на втором этаже башни, где находились спальни беженцев.

Мгновенно проснувшись, я достал из-под подушки большой кухонный нож, с которым в последнее время не расставался и прислушался. Тихое шуршание одежды и едва слышимый звук шагов — вот что я смог расслышать. Бесшумно открыв дверь своей комнаты, я выглянул в коридор. Мои новые глаза, которые прекрасно видели даже при минимальном освещении, смогли заметить промелькнувшую на лестнице фигуру, спускающуюся вниз.