Бастард царя Василия

– Какая мне охота, государь? Измахратил спину да задницу. Токма на карачках и ходить. Голым.

– Будет тебе наука наперёд, чтобы думал лучше с кем сговор вести.

– А я бы ещё поддал, – добавил Адашев, растирая себя веником.

– Звери, – буркнул Санька, но на его душе, после объяснения с царём, Адашевым и снова с царём уже под батогами, было тихо. Даже страх, сжимавший его сердце отступил. Не ушёл, нет, но отступил куда-то в глубину души.

Избитая палками спина потребовала покоя и внимания. Варвара смазала её медвежьим жиром с вощиной и соком трав, а Санька всю ночь пытался сконцентрировать на ней внимание, чтобы снять боль и притянуть из тонкого мира для заживления солнечную силу. Снять боль получилось, а вот живительную силу, как он не тянул к себе, притянуть не удалось. Зато удалось подтянуть свою силу выше горлового энергетического центра. На уровень мысли и даже чуть выше. Саньке не хватило для переворота совсем немного.

– Так вот, значит, зачем ты татей прислать к себе попросил?! – Вдруг сказал государь. – Только сейчас дошло. Ты смотри, не соврал… Сколько ещё душ тебе загубить надо?

– Пять, государь, – соврал Санька.

– Пять?! Эх, дать бы тебе ещё, батогов! – Молвил царь. – Вот дурья башка. Прав Алексей Фёдорович… Лучше самому сгинуть, чем за чужие души себе жизнь купить. Это же души! Дурья твоя башка! Что жизнь. Она сегодня есть, а завтра нет. А душа вечная, и куда она теперь попадёт, твоя душа? И Алексей Фёдорыч, теперича переживает за свою душу… Эх, ты! Дать бы тебе! На кол бы посадил, ей богу… Да убивать тебя нельзя… А жаль!

– Так давай мы быстренько отдадим какого-нибудь татя упырю, и всё. Казни меня сколько хочешь!

– Погодь, погодь… Надо всё обдумать сперва… Да и татей не видать, пока.

– Хоть бы ещё не наши, не православные души были, – встрял Адашев. – То не так жаль.

– Тьфу на тебя, Алексей Фёдорович!

Царь даже перестал обмахивать себя веником.

– Ты, чай, не упырём укушенный?! Что говоришь, то?! У иноверца тоже душа есть! И сколько иноверцев в нашу веру перешли?! А?! А ты не дашь душе покаяться и правый выбор сделать.

Царь показал сначала Адашеву кулак, потом Саньке.

– Вот я вас! Чтобы без моего ведома… Ни-ни!

– А вдруг что случится со мной?

– Не думаю, чтобы я был первым в списке упыря, – сказал цинично государь. – Да и не пятый, поди. Не ври, что я у тебя самый ближний. Лёкса твоя тебе роднее. Мокша, иные родичи. Даже твоя Варвара… Так, что не ври.

Санька «надулся».

– Хотя и их жалко, – посмеялся царь. – Шучу я, но не до шуток мне. Упырь кого выберет, не известно, а рисковать я не хочу. Закрыть бы тебя в башню, но там ты ещё скорее…

– Я в башне на себя руки наложу сразу, – сказал Санька тихо. – Лесной я человек.

Царь снова прекратил обхаживать себя веником.

– Слышь, Фёдорыч, глаголет то как? Обложился чужими душами, аки стеной! Ни казнить его, ни в крепость посадить! Может, сговорился он с упырём, как думаешь?

– Да, не-е-е… При мне всё было. Нечаянно получилось. Я свидетель…

Он вздохнул.

* * *

Через день царь со своей свитой уехали в Ивангород и Санька вздохнул свободнее. В целом Усть-Луга царю понравилась. Стены и башни, конечно, ещё нужно было возводить выше, а для того остался царский розмысл Иван Григорьевич Выродков.

Санькин друг Барма Постник остался в Москве строить храм в честь взятия Казани. Об этом сказал сам государь. Судя по проекту, закончит он его лет через десять.

Выродов включился в строительство крепости сразу по приезду. А Санька из строительства, по понятным причинам выпал.

– Рассказывай, Иван Григорьевич, чего я не так сделал?

– Так-то, всё так, Александр Мокшевич, но на твои основания надо огромные башни и стены ставить. Столько камня нам и за десять лет не пришлют. Ивангородская крепость сама строится… Ям не рвётся камень ломать.

– Будет у нас камень. Посмотри, сначала, мой проект крепости.

Они сидели в той же банной трапезной, ставшей, за время пребывания царя в Усть-Луге, своеобразным штабом. Александр развернул пергамент с планом крепости на столе, придавив его четырьмя кружками. На углах пергамента уже имелось по несколько характерных, слегка липких, окружностей, но это был «рабочий» план.

– Каменной стена будет только вот до этого уровня, – показал Александр разрез северной стены. – Далее пойдёт монолит.

– Монолит, это что?

– Лить стену будем. Лепить. Как из глины.

Видя молчаливое непонимание на лице Выродкова, Санька махнул рукой.

– Я покажу!

Адашев привёз несколько мешков Мокшанского цемента. Остальное должно приехать следом.

Из прошлой жизни Александр знал один парадокс, что если одна лошадь потянет триста килограмм, то две лошади потянут тонну. И ещё, доказал Адашеву и царю, что два коня, запряжённые в одну оглоблю, тянут груз в два раза больший и дальше, чем запряжённые одна за другой… Они с Адашевым даже устроили скачки по коломенской дороге и Санька выиграл. После этого все ямщицкие тягловые повозки переделали под Санькину упряжь, как называли её ямщики.