Бастарды

Но теперь все ее надежды рушились. Граф купил какую-то девку. Этого графиня не могла снести. Он осмелился выбрать не ее! Не ее, а какую-то смуглую замарашку, даже не понимающую нормальной человеческой речи. От злости она даже забыла, что стоит в рабском загоне с ошейником и на цепи.

– Граф! Вы должны немедленно выкупить меня! Вы не можете оставить меня здесь. Я лучше этой копченой мумии. Ты не имеешь права оставлять меня здесь. Немедленно вернись и выкупи меня, мужлан!

Ее вопли разносились по всему базару. Прохожие начали оглядываться с любопытством, пытаясь понять, до кого хочет докричаться эта рабыня. Наконец, один из прохожих посообразительнее, решил привлечь внимание Ал-Тора к скандальной рабыне. Подойдя поближе, он вежливо поклонился и проговорил:

– Господин, кажется, эта рабыня вас знает и хочет вам что-то сказать.

– Спасибо, почтенный. Но ты ошибся. У меня нет знакомых среди рабов. Только те, кто мне служит, – ответил юноша с таким видом, что прохожий поспешил ретироваться.

В караван-сарай Лакш-ми привели уже полностью переодетой. К тому же старый казначей не поскупился на украшения. Серьги, браслеты, изящные цепочки и тонкая диадема украшали девушку, где только можно. Когда сотник попытался остановить его, боясь, что хрупкая девушка просто не сможет двигаться под таким весом золота, старик только отмахнулся, заявив, что у себя на родине она носила в два раза больше.

У портного они приобрели платье для дальней дороги, плотный шерстяной плащ и несколько костюмов одалисок, состоящих из шелковых шальвар, коротенькой безрукавки и сафьяновых башмачков.

Ал-Тор предпочел не вмешиваться в процесс траты денег, взирая на бурную деятельность старика с молчаливым спокойствием статуи. Юноша стоял у входа в лавку, заложив большие пальцы рук за кожаный пояс и не сводя глаз со своего приобретения.

Лакш-ми, словно понимая, что казначей старается разбудить в юноше интерес к ней, то и дело поворачивалась к нему самым выгодным манером, словно пытаясь узнать, нравится ли ему то, что на ней надето. Даже золотой ошейник она позволила одеть только ему, покорно откинув в сторону волосы и подставляя шею. Ни купец, ни казначей не смогли уговорить ее примерить его, чтобы узнать подходит ли он по размеру. Девушка умело делала вид, что не понимает.

Ал-Тору надоело смотреть на эти игры. Юноша молча подошел и, взяв в руки ошейник, просто посмотрел ей в глаза, чуть нахмурив брови. Моментально присмирев, Лакш-ми сама шагнула к хозяину, подставляя шею.

– Кажется, наша кобылка хорошо поняла, кто здесь хозяин, – тихо сказал сотник, одобрительно глядя на действия юноши.

– А может, не стоит так сурово? – так же тихо спросил Такеши.

– Ничего. Сотник прав, кобылка с норовом, но хозяйскую узду должна знать. А то может копытом забить, – ответил казначей, – девчонка княжеских кровей, привыкла, что все ей кланяются. Пусть в ошейнике походит, полезно будет. Глядишь, и характер помягче да поласковее станет, – пояснил он открывшему было рот Медведю.

В караван-сарае Ал-Тор приказал немедленно нагреть огромное количество воды в термах, куда она и была отправлена, как только слуги доложили об их готовности.

Сотник и казначей втихаря заключили пари, отправится ли юноша к ней в комнату в нынешнюю же ночь или предпочтет потерпеть до замка. Сотник утверждал, что Ал-Тор предпочтет подождать, казначей ставил на наступающую ночь. Но ни один из них не знал, что сам юноша и понятия не имел, как ему поступить. От отчаяния он даже спросил совета у меча.

Оставшись в термах один, он медленно уселся в огромный чан, где слуги сменили воду, и мысленно позвал клинок.

– Ответь, брат.

– Что случилось? В твоих мыслях такое, что даже мне страшно, – тут же отозвался меч.

– Просто, я не знаю, как лучше поступить.

– С кем? А-а, ты об этой новой рабыне. Я даже и не знаю, что сказать. Тут только ты сам решить можешь. Сам понимаешь, такие чувства мне недоступны.

– Знаю. Просто хочу посоветоваться.

– Ну тогда давай размышлять, – предложил клинок.

– Давай, брат, – с облегчением согласился Ал-Тор и заговорил первым. – Понимаешь, как хозяин, я могу войти к ней сейчас. Но мне не хочется пугать ее или как-то обижать. Она такая хрупкая.

– Думаю, она прекрасно понимает, для чего куплена, и ждет от тебя каких-то действий.

– Да, но каких? Я ведь даже сказать ей ничего не могу, она не поймет.

– По-моему, слова здесь не совсем нужны. Точнее, совсем не нужны. Просто будь с ней ласковым и все.

– Но хоть что-то я должен ей сказать. Нельзя же просто ввалиться к ней в комнату и начать обнимать.

– Ну, с чего начинать, это тебе виднее, а вот насчет ввалиться, думаю, ты прав, – с иронией ответил клинок.

– Железяка ты ржавая, а не брат, – беззлобно отозвался Ал-Тор, приняв наконец решение.

Пари казначей проиграл. Со вздохом отдавая сотнику проигрыш, старик долго ворчал, ругая всяких бестолковых юнцов, так увлекшихся оружием и лошадями, что не могут даже проявить настойчивость с собственной рабыней.

Рассмеявшись, сотник ответил: