Бастарды [СИ]

Польски рассматривал всякие предметы антуража. То одежду, то показывал на наручники и, улыбаясь демонстрировал. Процессию замыкали трое адекватных: Маша, Кристина и Виталик. Спокойно и чуть настороженно.

С тяжелыми ударами сердца в груди считала каждый шаг Хаски, приближающий его к нам. Пока он показывал холодное равнодушие. Но я знала, что конечная цель мы. И я права.

Возле нас. Его кроссовки внизу. Провела осмотр от его ног, обтянутых джинсами, вверх по футболке черной и прямо до глаз. Последний шаг. Наигранно обращался к подруге, сидящей в кресле:

— Эй! Волчица или как там тебя? Как насчет поработать? — захотелось поставить барьер между ними.

Подруга подняла глаза, стараясь казаться равнодушной. Плохо у нее получалось. Чуяла напряжение в ее венах на висках. Вот и уродство Бастарда проявилось. Вены очень вздутые и надувались иногда неровными корявыми дорожками.

Улыбка не сходила с губ Хаски. Покопался в кармане джинсов и достал кошелек. Оттуда вынул небольшое количество купюр. Прошелестел бумажками, перетирая между пальцами, и поднял бровь вопросительно:

— Как насчет развлечь нас, скучно тут. Макс, Санек, знаю вы не откажетесь? — Хаски развернулся к друзьям в ожидании ответа.

— А ты тоже? — Макс оторвался на мгновение от девушки, которой что-то болтал на ухо. — Ты же не трахаешь бацильных?

— От минета не откажусь, — затем Хаски вновь повернулся к Волчице. — Анальные, оральные утехи и так далее, ну ты девочка умелая. Понимаешь, о чем я. Групповые услуги, — не видя реакции от Волчицы, поднял руку с деньгами высоко вверх и разжал пальцы.

Купюры крутились, вертелись, как ненужный мусор, плавно лавируя на голову Евлампии и рядом под ноги. Мне показалось или Волчица взялась руками за подлокотники кресла с намерением встать. С какой целью?

Резко дернулась наперерез. Встала между Хаски и креслом почти вплотную. Дмитрию пришлось перевести взгляд на меня немного самодовольно, с ноткой превосходства:

— Не, Ананина, на тебя не встанет. Двинься, — но вопреки ожиданиям не отодвинул, а ждал, когда сама уйду.

— Уйди отсюда, — прошептала. Прошипела или огрызнулась.

— Что пищишь? — наклонился к уху.

— Уйди, — увереннее добавила я. Хватит. В конце концов, не могла наблюдать за избиением младенцев. — Ядом поливайся в другом месте. Каждый зарабатывает, как может.

— То есть, торговля телом это нормально и ты тоже не прочь попробовать себя реализовать на данном поприще? Нализывать члены старых извращенцев и стонать, как шлюха? Так, отчего мне отказала или надо было деньги предло…

— Не тебе рассуждать о моральных ценностях, — резко перебила, проглотив предложение денег про себя, будто не слышала.

Хаски закончил ломать комедию и максимально наклонился вниз, согнув шею. Разница в росте около тридцати-сорока сантиметров. Ощутимая. Пока страх не заслонил эмоции постаралась выдать все, что накопилось внутри за прожитое время в шкуре Бастарда. Говорила четко, но тихо:

— Это то, во что вы нас превратили! В отребье, в проституток, прислугу! — с пылом прорычала ему в лицо. — Вы! Вы изо дня в день поливаете пренебрежением! Толкаете, пинаете и считаете, что имеете на это право…

Но Хаски не привык слушать слишком долго, перебил на полуслове и зашипел через сжатую челюсть:

— Потому что вы и есть грязь под моими ногами. Посмотри на себя. Как ты выглядишь? Как урод. Привлекаете внимание своими жуткими хаерами и раскрасами…

И я не умела долго слушать, когда есть что высказать:

— Мы пытаемся наоборот не привлекать к себе внимание этим нелепым видом! — взревела, наконец, перейдя с шепота на выкрик.

Привлекла всеобщее внимание. Макс перестал обхаживать танцовщицу. Я подписала себе приговор, судя по сжавшимся в прищуре глазам.

— Мы пытаемся, чтобы, вы, — ткнула Хаски в живот пальцем, куда дотянулась. Терять нечего. — Перестали нас воспринимать, как проституток! Чтобы, ты, не воспринимал меня, как девушку! Чтобы держался подальше! Лучше быть уродом, чем вытраханной в какой-то подворотне твоими дружками. И при этом даже не иметь возможности отказать, потому что мне так сказал АРИСТОКРАТ! — выделила их принадлежность к голубой крови. Прорвалась плотина и хлестала водопадом с ненавистью.

— Чем, ты, заслужил право мне приказывать? Ты. Чем ты заслужил? Тем что родился в известной семье с кучей бабла? Очнись. Мир крутится не только возле тебя, — воцарилось молчание. Долгое, немного покалывающее напряжением. Я сейчас чуть не проболталась, что мир и вокруг меня вертится. Слова закончились, но Хаски, спрятав руки в карманы, не двигался. Не реагировал. Как будто его выключили.

Я не уследила. Не заметила резкого выпада. С моей-то реакцией не увидеть подачи. Горло сильно сдавило. Ему перекрыли кислород. Тело, как кукольное, безвольное приподняли за шею, но носками оно касалась пола. Я испуганно сжала руки перед собой, которые душили.

Волчица вскочила с кресла. А я трепыхалась, глядя в пылающие глаза, с бурей эмоций внутри. Руки еще сильнее сжались на моем горле.