Бастиано Романо

— Мороженое дешевле, чем терапия.

— Возможно.

— Ненавижу терапию.

Я приглушил свет, а затем снова повернулся к ней, приподняв бровь.

— Ты была на ней?

Было ли неправильно воспользоваться ее предстоящим состоянием? Возможно. Волновало ли меня это? Ничуть. Были и худшие способы добыть информацию.

Ее глаза закрылись.

— Да. Я все еще хожу, потому что должна.

— Ты ничего не должна, — напомнил я ей.

— Нет, должна. — Она широко открыла рот.

Я сел рядом с ней на кровать, и мое тело проделало огромную вмятину в дерьмовом матрасе.

— Что ты делаешь?

— Я хочу мороженого, но не думаю, что смогу пошевелить руками, даже если попытаюсь.

— Из-за ледяной смены? — Мне нужно было отстранить ее от этой смены. Это был поступок придурка, даже для меня.

— Ты такой придурок. Мое тело болит. Я думала, что я в форме, но, конечно, ты разрушил и эту концепцию.

— Мне свойственно все портить, — согласился я, вспоминая ночи, когда я не спал, размышляя, была ли моя вина в том, что случилось с Эльзой. — Но обычно не без причины.

— Да? А какая у тебя причина заставлять меня таскать сто пятьдесят фунтов льда вверх и вниз по гигантской лестнице несколько раз в день?

— Наказание.

Ответ дался легко.

— За что?

За то, что заставила меня хотеть тебя.

Вместо того чтобы сказать это, я открыл мороженое, зачерпнул немного в ложку и накормил ее. Ее губы обхватили холодный металл, и я потянул его, мои движения были медленными и тягучими. Металл, скользящий по ее губам, вызвал в памяти образ того, как она проводит языком по моему принцу Альберту. Мой член запульсировал, и нижнее белье на ее теле ничем этому не способствовало. Эта женщина могла носить джинсово-голубой брезент и выглядеть чертовски сексуально.

— М-м-м… — Она застонала и закрыла глаза. — Определенно лучше, чем терапия.

Я зачерпнул немного в рот, когда она открыла свой, чтобы откусить еще кусочек.

Ее рот приоткрылся.

— Серьезно?

— Я не могу перестать быть тем, кто я есть.

— Кто ты есть, так это засранец. Это мое мороженое. Я его купила.

— Помнишь, что я обещал сделать в прошлый раз, когда ты назвала меня засранцем?

— Да, пожалуйста. — Она откинулась на простыни, ее обтянутое нижним бельем тело выгнулось дугой в мою сторону. — Я слышу ужасно много разговоров и очень мало траха. — Она бросила мои слова как профессионал, в ее глазах сверкнуло что-то похожее на возбуждение, но потом они опустились, когда она зевнула.

Господи, я надеялся, что она не будет так пить в присутствии других людей.

— Ты — высокофункциональная пьяница. Ты знаешь об этом? — Я отбросил пустую коробку из-под мороженого в сторону, когда она снова зевнула. — Тебе нужно поспать, иначе ты почувствуешь это, когда проснешься.

— Ты уходишь?

Я встал и поправил одежду, а заодно и свою эрекцию.

— Да.

— Уже поздно.

Я посмотрел на часы. Почти пять утра, но мне не нужно было никуда идти до встречи с Джио в четыре.

— Ты просишь меня остаться?

— Я просто говорю, что ты привез меня домой, уже поздно, и я не думаю, что тебе безопасно вести машину, когда ты устал.

Я наблюдал за тем, как она с трудом натягивает на себя одеяло.

— Значит, ты просишь меня остаться…

Она отказалась от простыней, прежде чем я наклонился вперед и накинул их на ее тело.

— Да, я прошу тебя остаться. Доволен?

Не очень. Кроме Эльзы, я никогда не проводил ночь с женщинами, с которыми спал, так что провести ночь без секса было бы еще хуже. Это все усложняло. А я не люблю сложные вещи.

Но было поздно, и я устал, поэтому снял туфли, скинул пиджак, расстегнул рубашку, стащил ее с торса и спустил брюки с ног.

Она приоткрыла глаза, разглядывая мои татуировки, и обратила внимание на ту, что с именем Эверетта под моей грудной клеткой.

— Что ты делаешь?

— Ложусь с тобой в постель. Ты думаешь, я буду спать на этом диване?

— Он раскладывается в кровать.

— Если матрас на твоей кровати такой дерьмовый, то матрас на диване будет еще хуже.

— Виновата моя дерьмовая зарплата.

— Твоя "дерьмовая зарплата" вдвое больше, чем у любого другого бармена в городе. Не говоря уже о чаевых, которые ты получаешь как самый привлекательный бармен в штате.

— Ты считаешь меня привлекательной?

— Я трахал твой рот, просовывал пальцы в твою задницу и прижимал своего принца Альберта к твоей точке G. Что скажешь? — Я скользнул под простыни, протянул руку и притянул ее ближе, так что ее тело полностью прижалось к моему.

— Что? Я… — Она испустила тревожный вздох, но я зарылся лицом в ее шею и закрыл глаза, потому что к черту все.

Если я и делал это, то делал так, как хотел.

Я прижался губами к нежной коже на ее шее.

— Заткнись и спи.

В кои-то веки она послушалась меня и расслабилась, прижавшись к моей груди без всякого протеста. Я сказал себе, что это ничего не значит. Я мог сказать Ари, что я не лжец, но я упустил одну вещь.

Я хорошо умел лгать самому себе.

ГЛАВА 21

Если бы я молчал,

я был бы виновен в соучастии.

Альберт Эйнштейн

АРИАНА ДЕ ЛУКА

— Ты готов к свадьбе Ашера? — Джио постучал по столу, когда Бастиан проходил мимо него, и жестом пригласил его подойти.