Бастион – N

– Ты не поняла. Твари есть как внутри, так и снаружи. Но дело не только в них.

Склоняюсь, чтобы подобрать надежную на вид палку, но она не выдерживает и ломается, когда я проверяю ее на гибкость. Досадливо морщусь, отбрасываю обломки и выжидательно смотрю на замолчавшего Ксандера, который наблюдает за моими действиями.

– Так и будешь говорить загадками? Мы здесь уже полчаса. Ни заключенных, ни серых не встретили. Ты уверен, что у тебя точная информация?

Ксандер награждает меня тяжелым взглядом, после чего слегка притормаживает, чтобы отодвинуть загородившую путь низко свисающую ветку. Пропустив меня вперед, он догоняет и отвечает:

– Уверен. Но в двух словах не расскажешь, придется лезть в историю.

Наклоняюсь, чтобы подобрать еще одну палку побольше, но и она не выдерживает самого простого испытания.

– И? В чем проблема?

Он с шумом выдыхает и некоторое время раздумывает, с чего начать. Идем молча, периодически проверяю палки, каждую из которых забраковываю почти сразу после поднятия.

– Если верить той информации, что дошла до наших дней, именно здесь все и началось, – мрачным тоном сообщает Ксандер.

Непонимающе оглядываю лесную чащу, на которую совсем скоро начнут опускаться сумерки, и уточняю:

– Что – все?

– События, которые привели к краху мира прошлого.

Еще раз осматриваюсь. Это место совершенно не подходит под определение эпицентра конца света. За все время, что мы здесь пробыли, я не заметила ни намека на присутствие серых тварей. Кроме того, оно абсолютно не такое, как пепельные очаги, откуда и появились серые. Я не просто видела своими глазами одно из проклятых мест, а бывала там, так что пока россказни Ксандера выглядят как очередная бредовая теория.

– Подробности будут? – уточняю деланно спокойно, сдерживая уничижительную усмешку.

По выражению лица Ксандера понимаю, что мне не удалось скрыть свое отношение к еще не высказанным словам, но, честно говоря, меня это мало волнует. К чести Рида, стоит добавить, что он никак это не комментирует и начинает спокойным тоном, в котором нет ни намека на раздражение.

– Когда-то здесь располагалась самая большая на Континенте лаборатория по изучению межвидовых различий. Ученые ставили эксперименты на животных и тайно проводили опыты, противоречащие законам морали. Усилиями зоозащитников, каким-то образом прознавших о творящихся бесчинствах, лабораторию практически удалось закрыть. Но те, кто вложил в проект невообразимое количество средств, не желали останавливаться на достигнутом. Вместо того, чтобы уничтожить, животных, подвергшихся действию неизученных препаратов и излучений, по-тихому развезли по более мелким лабораториям по всему Континенту, очевидно, собираясь продолжить опыты. Тогда-то все и случилось. – Он делает небольшую паузу, а я задумчиво покусываю внутреннюю часть щеки, переваривая сказанное. Ксандер продолжает: – Организованная группа зоозащитников пробралась на несколько таких объектов с целью освободить несчастных животных. Это было ошибкой. Подопытные подверглись таким преобразованиям, что им не было места на свободе. Если сердобольные защитники и поняли это, было слишком поздно. Твари вырвались за пределы лабораторий и начали методично уничтожать все живое на своем пути. Власти вынуждены были принимать непростое решение, чтобы избежать тотального уничтожения человечества. Они решили пожертвовать населением городов, в которых находились лаборатории, чтобы спасти остальной мир, и приказали нанести точечные ядерные удары. Не помогло. Твари, и без того подвергшиеся необъяснимым изменениям, а благодаря взрывам еще и попавшие под радиоактивные излучения, обрели способность самовосстанавливаться. После смерти их по каким-то причинам перебрасывает в пепельные очаги – эпицентры ядерных ударов, но рано или поздно они выбираются оттуда и стремятся в знакомые места. Хотя тебе об этом и так прекрасно известно.

– Известно, – повторяю бездумно. И, наверное, спустя целую минуту задумчиво уточняю: – И ты веришь в эту теорию?

Ксандер вздыхает и устало проводит ладонью по коротким темным волосам, приводя их в беспорядок.

– Это не теория. Так все и было на самом деле.

Пожимаю плечами, не спеша соглашаться. Звучит, конечно, красиво и вроде бы логично, но откуда ему знать столько подробностей о событиях, произошедших черт знает когда? Да и сейчас меня они вообще не волнуют, а вот подробности о Бастионе – да.

– Так что там с Бастионом? Почему его не взорвали?

Прежде чем продолжить, Ксандер понимающе кивает.

– Как я уже сказал, из лаборатории, находившейся на этом месте, успели вывезти не всех животных. Кроме того, здесь оставалось немало ученых. В момент ядерного удара, они попытались эвакуироваться, но не успели. По какой-то причине ракеты не достигли своей цели, упав за пределами территории лаборатории, именно в том коридоре, по которому проходила эвакуация.

– То есть, – произношу медленно, начиная догадываться, почему, по его мнению, из Бастиона невозможно сбежать, – пепельный очаг находится прямо за стенами тюрьмы?

Ксандер снова кивает, на этот раз утвердительно.