Бастион одиночества

Сенсационная статья Крисмеса появилась в «Трибьюн» в следующий вторник. Нельзя сказать, что он сильно переврал мои слова, но приправил их щедрой горстью абсолютного бреда. «Я ПРИХОЖУ НА ПОМОЩЬ ТОГДА, КОГДА В НЕЙ НУЖДАЮТСЯ». «МСТИТЕЛЬ ГОТОВИТСЯ К ОЧЕРЕДНОЙ ОПЕРАЦИИ». Крисмес обращался к жителям города, призывая их быть предельно бдительными и опасаться столкновения с разгуливающим на свободе безумцем. По его словам, я хвастливо признался ему, будто давно уже занимаюсь подобным тому, что совершил неделю назад, и моя операция провалилась впервые. Я заявил, что не питаю к черным ненависти, — неудивительно. Меня «радует сама возможность» творить свои дела. Я обвинил Джексона и Кэнтрелла в наркоторговле, несмотря на то, что перед приходом в гараж сам вместе с Джексоном курил крэк в уборной «Босунс Локер» — об этом Крисмес не упоминал ни в одной из предыдущих статей. Слово «Аэромен» в газете не появилось — пожалуй, это единственное, что не получилось бы извратить. Быть может, таким образом он дразнил меня, ведь наверняка понял, что я страстно желаю заявить о себе как об Аэромене и позвоню ему еще раз с требованием внести коррективы. Он был почти прав.

К среде на статьи Крисмеса откликнулась вся округа. «Игзэминер» сравнил Мстителя с Трэвисом Биклом. «…Не приходило ли этим двоим в голову сфотографироваться вместе? Интересно…» Я просматривал газеты, читая о себе все, что находил. Пока не устал и не плюнул на это бесполезное занятие.

Крисмес не забыл слово «Аэромен». Напротив, запомнил и проделал поистине впечатляющую работу. Неделю спустя, когда я уже начинал верить в то, что нашумевшая история осталась в прошлом, на первой странице «Трибьюн» появились снимки Мингуса Руда, сделанные полицией в день его ареста после того выстрела. Мингус был запечатлен таким, каким я видел его в последний раз. «МСТИТЕЛЬ ЗНАКОМ С УБИЙЦЕЙ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА?» — стояло вверху страницы.

Из статьи я узнал, что Мингус все еще сидит в тюрьме — в Элмайре. Рассмотреть вопрос о вероятности его досрочного освобождения собирались лишь через три месяца. Так что он не имел ни малейшей возможности побывать в «Босунс Локер». Тем не менее информация о нашем знакомстве по каким-то таинственным каналам все же попала к Крисмесу. Слова «Аэромен» в статье не было. Крисмес предложил публике головоломку, за отгадку которой «Трибьюн» сулила вознаграждение в тысячу долларов: какова связь между событием, произошедшим шесть лет назад в жилом комплексе Уолт Уитмен в Бруклине и недавним чудовищным нападением на Шестидесятой улице, между этим черным парнем с печальной физиономией и нашим неуловимым белым маньяком, прохлаждающимся на свободе? Неужели Руда арестовали вместо Мстителя?

Крисмес рассчитывал, что на удочку попадусь именно я, но мне плевать хотелось на их вознаграждение. Поэтому я опять убрал кольцо подальше. Со дня приключения в «Босунс Локер» до того утра, когда его обнаружила среди остальных моих памятных вещиц Эбигейл Пондерс, я ни разу к нему не прикасался.

Глава 10

Артур Ломб попросил меня о встрече в ресторане «Берлин» на Смит. Эта улица, изобиловавшая когда-то дешевыми клубами, забегаловками, торговыми точками с запыленной пластиковой мебелью и допотопными кассовыми аппаратами, превратилась теперь в царство роскошных ресторанов и бутиков. Авраам неоднократно пытался объяснить мне, что убогая Смит-стрит теперь как яркая игрушка, но я не верил ему, пока не попал туда и не увидел чудесные перемены собственными глазами. Смит стала настолько шикарной, что я едва узнал ее, главным образом по пуэрториканцам и доминиканцам, по-прежнему там обитавшим. Бедолаги на своей собственной территории стали вдруг беженцами. Они, как и раньше, сидели на ящиках из-под молока, что-то пили из бумажных стаканов и маячили в раскрытых окнах своих квартир. И старательно делали вид, что заселение квартала богатыми белыми для них отнюдь не стихийное бедствие.

Когда я вошел в «Берлин», Артура не увидел. Было одиннадцать утра — ресторан пустовал. Буквально все в этом зале, размещавшемся в вековом здании, говорило о недавнем ремонте. Потолок покрыли жестяными листами, полы — светлым деревом, зачищенные до кирпичей и тщательно обработанные стены — лаком.

Официант курил за дальней стойкой, но, увидев меня, быстро затушил сигарету и фальшиво улыбнулся. Он был высокий, сутуловатый и показался мне мрачным типом. Проводив меня к одному из столиков у окна, официант предложил мне меню. Я до сих пор не вполне пришел в себя от вечеринки у Кати Перли, на которой отвел душу два дня назад, и от вчерашнего ужина, приготовленного Франческой Кассини. Когда официант вернулся, я заказал кофе со взбитыми сливками и повнимательнее всмотрелся в парня. Волосы, посеребрившиеся у висков, он теперь коротко стриг. Эвклид Барнс.

Он ушел к стойке, приготовил кофе, а когда поставил чашку на столик, заметил мой пристальный взгляд.

— Мы знакомы?

— Дилан Эбдус.

Эвклид моргнул.

— Мы вместе учились, — добавил я.

— В Кэмдене?

— Точно.

— Вот уж не думал, что еще когда-нибудь встретимся.