Бастион: война уже началась

Но какие искусники! До чего натурально! И недоумение, и восторг, и отвращение, и ярая страсть к существу, с которым, будучи в своем уме, говоря образным языком бывшей свекрови, «я бы и срать не села на одном гектаре»… Более безобразной сцены представить невозможно. Меня бросили в мягкую клетушку размером два на два. Три стены обиты дерматином, четвертая представляла сплошное зеркало. «Совет да любовь», – буркнул конвоир. Не успела я насмотреться на себя в полный рост – на тетку с диковатыми глазами, безвременно сгорбатившуюся – как подселили этого недоноска. Когда его втолкнули, он был уже хорош – глазки придурковато блуждали, волосинки на лысоватом черепе торчали, как антенны. Я его узнала. Еще бы не узнать! Это был кривоногий коротыш со вспухшим животом – испуганное чмо, с которым я столкнулась в умывальне, который выходил последним из казармы, губы которого жалобно выводили: «Оттоле не будет возврата»… По всем внешним данным его уже обработали: из вялого трясущегося ничтожества переделали в чванливое, алчущее баб существо.

При виде моих костей бегающие глазки маслено заблестели.

– У кого тут течка? – заявил он противным дискантом. Ткнул грязным пальцем в низкий потолок и, изображая из себя графа Дракулу, зловеще проурчал: – Посмотри, красавица, месяц на ущербе… Давай-ка потискаемся, – и не теряя времени на пустую болтовню, попытался прижать мой позвоночник к стеночке. От него нещадно разило мочой.

– Ну тебя и расперло, мачо, – сказала я, всаживая кулачок в рыхлый живот (как известно, мы народ горячий).

Перестаралась. Кулак вошел, как в подушку на лебяжьем пуху. Мужичок замахал крыльями, сел на пол. Маслины в глазах завертелись со скоростью карусели.

– Ты чего?.. – прохрипел он, разевая щербатый рот.

– Рылом не вышел, – объяснила я.

На мужичонку нашла разительная смена состояния. «Установка» выпала. Слабоватая была. Сделавшись заурядным ничтожеством, он сидел, скрючившись, хватал воздух, а из глазенок брызгали слезы. И вдруг что-то случилось. На старт, внимание… А может, и не вдруг. Но достаточно неожиданно – я еще не привыкла к метаморфозам в собственном чреве. Я подошла и погладила этого «ухаря» по трем волосинкам. Сделала укладку. Жалко стало. И ощутимо сдвинулись в голове ориентированные на чувства координаты. Заскрежетало, качнулось, отправилось в путь-дорожку… Что это воспылало? Какие нелепые страстишки удалось расшевелить моим истязателям? Как они это делали? На газ не похоже – ни миазмов, ни флюидов. Клянусь, это было другое… Все мои представления о сидящем на полу человеке разом перевернулись. Я знала его тысячу лет. Я пала ниц и стала объясняться ему в любви, подкрепляя слова действиями. Фу, до чего противно… Но я была искренна, сказать нечего. Я узрела в нем трогательное чудо, доброе и изящное, больше всего на свете нуждающееся не в чем-то суетно-будничном, а в моем возвышенном… Он лупал глазами, а я изощрялась на чем свет стоит. Гладила его, обхаживала, мусолила с искушенностью ветеранши всех без исключения французских болезней, стягивала с него хламиду, которую он, прозревший, решительно не отдавал. Вероятно, его внушение было на порядок слабее моего, доброкачественного, раз сумело развалиться от одного тычка.

Представляю, как хохотали извращенцы с той стороны зеркального стекла. А я описала Антипу Лазаревичу Швейко – в бывшей жизни бухгалтеру АО «Неолит» в Анадыре – сложившуюся ситуацию и поставила его в известность, что, учитывая мою страсть, он, как честный человек, просто обязан на мне жениться. Ведь я его так сильно люблю, сплю и вижу замуж. Он должен, он просто обязан возлюбить меня ответно, старый он хрыч… И в конечном счете Антип Лазаревич проникся моими проблемами и немножко меня возлюбил. И даже позволил себя раздеть. Я кипела, я сгорала от страсти, от вожделения… Правда, по ходу дальнейших разбирательств выяснилось, что бывший бухгалтер АО – совершеннейший импотент (то бишь хоть ты тресни!), но подобные мелочи уже не могли поколебать мое чистое чувство. Разве это препятствие для великой любви, сметающей преграды и поднимающей все живое… А нет – так нет, решила я, – пусть будет непорочное зачатие, главное – усвоить технологию. А счастье – приложится. Его не может не быть. (Хотя если по-трезвому, то не знаю. Больше всего меня интриговал в Библии именно процесс непорочного зачатия. Это, вообще, как? Врут, наверное. Знаем мы это непорочное зачатие…)