Басурманин. Крылья каарганов

– Земли княжества стерегутся худо! – бросив украдкой взгляд на Владелину, вышел вперёд Дамир. – Дозоры лишь по верхам ездят. В леса да овраги не заглядывают. В низинах так и вовсе ходи кто хошь, ни стражи, ни ратников не повстречаешь.

– Пошто хулу на дружину нашу возводишь, – подскочил с места купеческий староста. – Тебе, басурман, князь слова не давал.

– Сядь! – пробасил Силыч. – Коли сам князь молчит да внемлит словам хана, то и тебе пристало.

Гул, поднявшийся было среди вельмож, тут же прекратился.

– Сказывай, хан Дамир! – велела Влада. – От речей твоих всем польза.

– Вокруг Рязани сторожевые посты надёжные. Да поодаль, мало ходят, худо глядят, а где и вовсе не бывают. Мои воины зоркие, быстрые, неприметные. Возьми их на дальние подступы. И дружине твоей подмога, и тебе спокойнее.

– Ответь мне, князь, и совету своему, – перекрикивая зашумевших вельмож, поднялся с лавки воевода. – Отчего доверяешь ты басурманину пуще, чем воеводе и боярам? Али позабыл кто Рязань сжёг, людей в полон угнал и тебя едва живота не лишил? Не из его ли басурманской неволи князь Мстислав тебя вызволять ходил? Не по его ли вине от тяжкой хвори он в землю лёг? Гляжу, запамятовал ты, князь, сколь много горестей принёс в земли рязанские сей хан?

Обведя взором совет, Владелина заговорила тихо, так, что даже шёпот, доносившийся из углов, стих.

– Правдивы речи твои, Симеон Тихонович! Повинен хан Дамир в бедах наших. Токмо и ты позабыл, что Рязань мы отстроили не без подмоги половцев. Да, верно! Они же град наш и пожгли. Но скажи мне, воевода, где то на Руси видано, чтобы вороги с миром воротились, головы свои побеждённому княжеству принесли, всё, что вывезли из стен воротили, да подмогу в делах наших предлагали? Ответь мне и боярам, Симеон Тихонович, слыхал ли ты об том?

– Не бывало того на Руси!

– Не слыханное дело то!

– Такого издревле не бывало! – послышались возгласы отовсюду.

Воевода, поджав губы, лишь озирался по сторонам и молчал, а Владелина продолжала:

– От союза с ханом Дамиром Рязань только пользу имеет. А о былых обидах и скорбях позабыть надобно. У нас и пострашнее беды имеются. Слыхали, что разбойники сказывали? Кто-то супротив княжества Рязанского худое замышляет.

Вельможи и совет зашумели, заохали.

– Воевода недоглядел!

– Нешто нам сызнова к битве готовиться?

– С таким воеводой нас одним махом разобьют!

Симеон Тихонович тряхнул головой:

– Ты, князь, как хошь. Токмо покуда басурман в терем как к себе в шатёр входит, я тебе служить не стану!

И не склонив головы, воевода зыркнул на совет злобным взглядом и направился к дверям.

– Я тебя не неволю, – раздался твёрдый голос Владелины, – но и ты, гляди! Ни у батюшки моего, князя Мстислава, мир ему, ни у меня – крамола15 не в чести! Прознаю худое за тобой – не помилую!

– Не стращай, князь! Не из пужливых! – оскалился Симеон Тихонович.

Смерив Владу презрительным взглядом, он развернулся к дверям. Перед ним стоял Дамир.

– Коли князя не страшишься, меня бойся! – прошипел он. – Попадёшься на пути – пощады не проси! Враз головы лишишься!

От его зловещего шипения не только у воеводы, но и у всего совета под одёжей холодок пробежал. Симеон Тихонович сжался, попятился, а потом оттолкнул Дамира и рванул к дверям:

– С дороги, басурман!

Тяжёлые двери, скрипнув, громко ухнули в полной тишине.

– Ты гляди! Убёг воевода, порты обмочив! – расхохотался городской староста.

– Токмо пяты и блестели!

– Аки заяц!

Думные палаты огласили смех и бодрое похрюкивание боярина Яра Велигоровича. Тяжело поднявшись с лавки, он, сдерживая усмешку, оглядел совет, вышел вперёд и поклонился князю:

– Дозволь сказать, княже! Рязань теперича без воеводы осталась. А дружине без него никак нельзя! Надобно нам нового избрать.

– Верно!

– Нам надёжный воевода нужон!

– Артемия Силыча хотим!

– Старого воеводу давай! – совет забурлил.

Сотники повскакали с мест. Старосты сидели, но, подпрыгивая на местах, шумно спорили и выкрикивали, требуя вернуть к должности старого воеводу.

– Тише вы, вельможи! Не на торжище! – поднял руку Яр Велигорович. – Дайте князю слово молвить!

Владелина окинула взором притихшие палаты, задерживая взгляд то на одном, то на другом, да и повернулась к лавке, на которой сидели хан Дамир, сотник Артемий Силыч и ратник Борич, коему было велено остаться.

– Ну, что, Артемий Силыч! Служил ты моему батюшке исправно. За мою провинность, не свою, от должности тебя отлучили. Преданней тебя воина не сыскать. Даже когда ни в ком веры в тебя не осталось, ты не щадя живота службу не оставил. Послужи, коли желаешь, ещё. Стань воеводой в Рязани, как прежде!

Артемий Силыч поднялся, вышел на середину палат, поклонился князю, боярам, совету:

– Благодарствую, князь-батюшка! Великой милостью ты меня одарил! Коль воля твоя в том, приму воеводство, и, как прежде служил тебе, так и дале служить стану.

– Добро! – кивнула Влада. – Ты поразмысли, кого в сотники заместо себя возьмёшь? А не сыщешь достойного, так я сам тебе подберу.

– Отчего же не сыскать-то? – покосился воевода на Борича. – Тебе, княже, ратник сей хорошо ведом. Встань Борич! Покажись совету!