Батальон смерти

Я позвонила генералу Валуеву и попросила у него разрешения повести на фронт группу дезертиров, предварительно экипировав их. Генерал запретил. Он боялся, что они будут способствовать разложению оставшихся на фронте солдат. Я выразила готовность взять на себя ответственность за их поведение, но генерал смотрел на все иначе.

Пришлось мне вернуться ни с чем, но я не открыла людям всей правды. Я сказала им, что сейчас пока нет необходимого для них снаряжения и что, как только оно будет доставлено, их направят на участок фронта, занимаемый батальоном. А тем временем я предложила им как друзьям сопровождать нас из Молодечно.

В начале следующей недели мы выступили с полным оснащением. Каждая из девушек несла на себе боевое снаряжение, весившее около шестидесяти пяти фунтов. До штаба корпуса нам предстояло пройти тридцать верст. Дорога была хорошая, по обе ее стороны поля перемежались с лесами.

Я телеграфировала в штаб корпуса, чтобы нам организовали ужин, поскольку рассчитывала, что мы прибудем туда к вечеру. Но вскоре сгустились тучи, и дождь затруднил наше продвижение до такой степени, что девушки едва передвигали ноги. Каждый раз, когда мы проходили через какую-нибудь деревню, у меня возникало непреодолимое желание дать им отдохнуть, но я знала, что если я разрешу им расслабиться, то заставить идти дальше в тот же день уже не смогу. Поэтому пришлось двигаться все время вперед, невзирая на погоду и дорожную хлябь.

В одиннадцать вечера мы наконец добрались до штаба корпуса. Нас встретил начальник штаба генерал Костяев и предложил отужинать. Он сообщил также, что утром командир корпуса устроит нам смотр. Девушки мои, однако, настолько устали, что не стали ужинать. Они замертво повалились в амбаре, отведенном батальону, и прямо в одежде проспали всю ночь.

Штаб корпуса находился в деревне Редки. После завтрака мы стали готовиться к смотру.

Но тут оказалось, что несколько моих девушек не выдержали трудностей изнурительного перехода накануне. Двое их них – мой адъютант Скрыдлова, дочь адмирала, командующего Черноморским флотом, и Дубровская, дочь генерала, – были слишком больны, чтобы оставаться в строю. Их пришлось отправить в госпиталь. Я назначила своим адъютантом княжну Татуеву из знаменитого грузинского рода с Кавказа. Эта храбрая и преданная нашему делу девушка имела прекрасное образование и свободно говорила на трех иностранных языках.

В полдень я построила батальон для смотра. Зная, как тяжело пришлось девушкам за последние сутки, я на время оставила свою суровость, шутила и подбадривала своих солдатиков, пытаясь добиться того, чтобы они произвели на генерала хорошее впечатление. Девушки старались изо всех сил продемонстрировать хорошую форму и показать генералу, на что способен батальон. Вскоре приехал командир корпуса. Он обошел строй моих солдат, учинил им экзамен по всей форме, проверил их даже на сообразительность.

– Превосходно! – восторженно объявил он по окончании смотра, поздравляя меня и пожимая руку. – Я бы не поверил, что мужчины способны овладеть так мастерски всеми приемами за какие-то шесть недель, не говоря уже о женщинах. У нас здесь есть рекруты, которые обучаются уже три месяца, а с вашими дамами вряд ли кто из них может сравниться.

Затем он обратился с похвальным словом к личному составу, и мои солдатики были безмерно рады. Я была приглашена на обед в помещение штаба. Когда командир корпуса узнал, что в батальоне нет никаких комитетов, он чуть не расцеловал меня: так велика была его радость по этому поводу.

– С тех пор как в армии ввели комитеты, все совершенно изменилось, – сказал он. – Я люблю солдат, и они всегда любили меня. Но теперь от всего этого ничего не осталось. Одни неприятности. Каждый день от солдат поступают какие-то немыслимые требования. Армия утратила почти всю былую мощь. Это какая-то комедия, а не война.

Не успели мы приступить к обеду, как из Молодечно пришла телеграмма, уведомлявшая о прибытии туда Керенского. Не мешкая, генерал приказал приготовить свою машину, и мы помчались в Молодечно.

На обеде в штабе армии присутствовало двадцать человек. Керенский сидел во главе стола. Мой командир корпуса расположился справа от меня, а слева – какой-то генерал. За обедом разговор шел о положении на фронте и готовности войск к генеральному наступлению. Я в разговоре почти не участвовала. Когда обед был окончен и все поднялись из-за стола, Керенский подошел к командиру корпуса и совершенно неожиданно не терпящим возражений голосом потребовал:

– Вы должны позаботиться о том, чтобы в Батальоне смерти немедленно был создан комитет и чтобы она, – и он указал на меня, – перестала наказывать своих девушек!

Меня будто громом поразило. Все офицеры в комнате насторожились. Момент был крайне напряженный. Я почувствовала, как кровь бросилась мне в голову.

Двумя резкими движениями я сорвала с плеч погоны и швырнула их в лицо военному министру.