Батальоны вступают в бой

Александр Свиридов БАТАЛЬОНЫ ВСТУПАЮТ В БОЙ

Глава первая СУРОВЫЙ РАССВЕТ

1

осле обеда, когда лес, в котором мы располагались, казалось, совсем поник от палящего зноя, столь характерного для бессарабского лета, в мою палатку вошел дежурный в новом снаряжении и весело доложил:

— Товарищ капитан, принимайте подарки…

На реке Прут наша дивизия сменила пограничников. Покидая государственный рубеж, они передали нам укрепленный берег и оставили не совсем обычные сувениры — ореховые удочки, разбитый пулемет и старую овчарку, которая отслужила свой срок и теперь, седая, с прогнутой спиной и заметно осевшая на ноги, смотрела на курносого бойца в зеленой фуражке с последней надеждой.

А тот, вручая лейтенанту Булаху потертый поводок, предупредил, что у Леры должен быть один хозяин… Он сказал:

— И пусть зайдет ко мне. У каждой собаки свои повадки.

Он опустился на колени и, лаская овчарку, заговорил с ней, словно она понимала каждое его слово:

— Не серчай, пришло время разлуки. Тебе пора на пенсию, а мне домой, на родной завод. Жить буду в общежитии, так что сама понимаешь… Тебе здесь лучше будет. И ты, старушка, тут еще пригодишься. Ну… прощай!

Воин мог бы долго рассказывать, сколько ночей просидел он вместе с Лерой в секрете, сколько раз она спасала ему жизнь, как зализывала рану на руке. Но к чему лишние слова?

Опираясь на передние лапы, Лера сидела перед пограничником, заострив уши и все еще на что-то надеясь. А он быстро встал и, не оглядываясь, поспешил к воротам лагеря, точно боялся, что собака бросится за ним.

Да, они расстались просто. Но от этой простоты у меня пересохло в горле, и я, молча наблюдая за Лерой, думал: «Надо найти для нее подходящего хозяина».

Лейтенант Булах, к сожалению, не мог ее взять. У него был конь Донбасс. Красавец! Весь белоснежный, грива волнистая, ноздри и глаза черные. Булах безумно любил его. Возиться еще и с Лерой ему было недосуг. Он ведь все-таки начальник штаба отдельного разведывательного батальона!

Решил посоветоваться с Андреем Курдюковым, моим коноводом. Он явился в начищенных сапожках, в кавалерийской фуражке, лихо сдвинутой набекрень. Докладывая, взмахом ладони задел свой огненный чуб:

— Товарищ комбат, по вашему приказанию…

Я прервал его и показал на Леру. Рассказ о пограничной собаке Андрей выслушал равнодушно. Я знал, что у него в кармане всегда имелся сахар для его Жулика и моего Рассвета, и попросил угостить животное. Но Лера даже и носом не повела. Она все еще смотрела в сторону лагерных ворот.

— Чуешь, Курдюков?

Коновод на минутку задумался, потом, тряхнув кудрями, сказал:

— Иванов! Он же охотник! Вот кому доверить…

Иванов служил в комендантском взводе. Он часто охранял штаб батальона. Мы с ним не раз беседовали по душам. Его любимая тема — север, лыжи, ружье и собаки. Казалось, что он-то должен без всякой просьбы пригреть старую овчарку. Однако мы с Андреем ошиблись.

Оказывается, Иванов любил не всех собак, а только охотничьих. Его заинтересовала не пограничная собака, а разбитый пулемет. Он взялся починить его.

— «Максим» при охране штаба ой как пригодится…

И по тому, как этот приземистый, широкогрудый боец взялся за ручки пулемета, я почувствовал, что ему нельзя отказать в просьбе. Но кому же передать поводок?

К счастью, новый хозяин сам нашелся. Он присел на корточки перед Лерой, поднял с земли кусок сахару, положил его на свой утиный нос и строго сам себе приказал:

— Нельзя! Тубо!

Овчарка с удивлением посмотрела на маленького бойца в помятой пилотке. Его конопатое лицо, с открытой голубизной в глазах, дышало добротой и детским озорством. Он ловко носом подбросил вверх рафинад и крикнул:

— Можно! Пиль!

И Лера, показав нам черную пасть, схватила гостинец.

Вопрос был решен. Мне, кстати, вспомнилась одна история, связанная с этим дрессировщиком.

В состав нашего батальона входил кавалерийский эскадрон. Все лошади хорошо выполняли команды. Только один вороной Герман никого не слушался, когда ему приказывали лечь на землю.

Мы уже решили списать его в обоз. Но в это время помощник повара Семен Бердникович принес мне обед и стал слезно проситься в эскадрон. Я, говорит, в Белоруссии на конном заводе работал. С малых лет поил и купал лошадей…

Я не возражал, но поставил условие «Положишь Германа — конь твой!» Бердникович охотно согласился. И через неделю, на удивление всему эскадрону, Герман послушно лег перед ним. Так Семен стал кавалеристом…

— Бердникович, — поинтересовался я, — а чем будешь кормить овчарку?

— Так я ж на кухне свой человек! — засмеялся он и, задорно подмигнув собаке, строго скомандовал: — Лера, взять ногу!

И Лера послушно пошла за ним.

А вскоре «старушка» действительно оправдала свой хлеб.

Жена командира роты Вера Тихонова выписалась из больницы. Я попросил Курдюкова нарвать для нее букет цветов. В районе Сырой балки росли чудесные болгарские розы.

Бродя там, Андрей обратил внимание на двух усачей с мешками за спиной. Они шли в балку. Обычно местные крестьяне ходили туда за глиной. А эти, наоборот, что-то с собой несли.