Батарейка для арда

Впрочем, этот голос терялся в том, что творилось снаружи. Люди запрыгивали в машины, кажется, без разбору — кто с кем и в чью! Кричали дети, визжали женщины, орали мужчины. Почти сразу на другом конце улицы взвыла еще и полицейская сирена, и уже человеческий голос сквозь динамики призвал успокоиться. Прорыв произошел не в городе, как могло показаться, но рядом, поэтому несмотря на то, что объявлена эвакуация причин для паники нет. Она будет совершена планово и спокойно, тогда никто не пострадает.

Я покрутила головой и бросилась на этот голос, чтобы скорее добраться до постовой машины.

Та прибыла с большим автобусом, к которому уже стремился поток людей, пихаясь и толкаясь и обретая какую-то видимость порядка только в паре метров от излучавших невозмутимость стражей порядка.

Поколебавшись мгновение, я решительно отделилась от толпы, и подскочила к ближайшему полицейскому.

— Мисс, не задерживайтесь, будьте добры, пройдите…

— Послушайте, мне нужно как можно быстрее вернуться в столицу, я…

— Мисс, автобус доставит вас в ближайший безопасный пункт, а оттуда вы уже можете…

— Нет, послушайте, — взмолилась я и, прежде чем мужчина властно отстранил меня, просто отмахнувшись и подтолкнув в сторону автобуса, затараторила: — Я донор! Я донор арда. Мне нужно в столицу. Он сейчас не в рейде, значит, его отправят ликвидировать Прорыв. И если с ним что-то случится, то я должна быть там, на месте, вы понимаете?

До полицейского, куда больше сосредоточенного на том, что происходило вокруг, чем на девице прыгающей у него под носом, кажется, начало что-то доходить, потому что он сфокусировал на мне взгляд. И я тут же сунула ему под нос браслет:

— Вот, проверьте, там есть вся информация. Мне очень нужно в столицу.

…все же не зря я ходила на курсы. Иначе откуда бы мне было знать, что в экстренной ситуации, когда необходимо добраться до арда, батарейке должны оказывать всяческую поддержку?

Он все же проверил.

Мазнул по браслету сканером, вгляделся в то, что отобразилось на экране, хмуро кивнул и бросил что-то неразборчивое в рацию.

А через какую-то четверть часа, я уже летела над городом в вертолете, стискивая жмущуюся ко мне кошку и неотрывно глядя на разлом в небе. Где-то там сейчас сражался Рэй, и в свете этого стало как-то совершенно неважно все, что случилось до. Губы сохли, я кусала, облизывала их и все равно не могла оторвать взгляда от одновременно прекрасного и жуткого зрелища, пока вертолет обходил его по широкой дуге.

Через полтора часа я была в столице.

Гектор Честер, встретивший меня, вместо того, чтобы высыпать на голову нотацию, похвалил за сообразительность, сообщил, что Рэй действительно со своим отрядом сейчас находится у Прорыва и новостей оттуда пока нет.

Я зашла в дом со странным чувством обреченности и облегчения. Кошка (не пора ли смириться и дать ей имя?) мгновенно соскочила с остохорошевших рук и удрала на любимое кресло, где тут же принялась ожесточенно вылизываться. Я приняла душ, переоделась, с кривой усмешкой порадовавшись оставшимся вещам и помянув сгинувшую в безымянном городке сумку, а потом прошла на кухню, достала кофе, включила новости и приготовилась ждать.

О том, что Прорыв благополучно закрыт, а вырвавшиеся в наш мир твари Изнанки ликвидированы сообщили лишь к вечеру. На вопрос о количествах жертв среди мирного населения, военных и — самое главное — ардов, министр обороны ответил невнятно, ударившись в подробные объяснения о том, что Прорыв был феноменальным по размеру, а твари — наименее изученными, а значит наиболее опасными…

Я сидела на диване, завернувшись в плед, хлебала холодный кофе и, кажется, перестала дышать, когда услышала щелчок двери.

Я дернулась, но не сорвалась в полет, сшибая все на своем пути, как когда-то, давно, когда Рэя выпустили на свободу. Только прикрыла глаза, вслушиваясь в доносившиеся из коридора звуки — стук сброшенных ботинок, тяжелые шаги, шум воды в раковине, снова шаги.

Рэй замер на пороге и изумленно уставился на меня — так, будто меньше всего ожидал увидеть. И я воспользовалась этой заминкой, чтобы ощупать его взглядом с головы до ног, чтобы убедиться — жив? цел? — хоть и без того было понятно, что никто не отпустил бы его вот так вот домой пострадавшего. И уж тем более (истеричный смешок) мертвого!

И только тогда позволила себе выдохнуть. Жив. Цел.

А на вдохе поняла, что воздух стал каким-то тяжелым. Вязким. Я с трудом протолкнула его в легкие, а он горячим комом плюхнулся ниже, заставив напрячь мышцы пресса в попытке удержать неожиданно острое сладкое ощущение в промежности.

Я смотрела на него, и не знала, с чего начать разговор. Да и надо ли что-то говорить сейчас?

В воздухе медом, патокой разливалось желание — острое, сладкое, жаркое, голодное.

Феромоны.

А это значило, что энергетический баланс Рэя Харди упал до критической отметки, раз его организм запускает аварийные системы выживания.

Чувствуя, как по всему телу разливается дрожь, то ли нервная, то ли предвкушающая, я отбросила плед и шагнула к нему.

— Ли, нам надо поговорить.