Батенька, да вы трансформер (сборник)

Все началось с ошибки. Ошибкой было то, что Чарльз Буковски родился в 1920 году в бежавшей из поствоенной разоренной Германии семье эмигрантов. Ошибкой была порка отца каждую среду и пятницу. Ошибкой было то, что к окончанию школы его обсыпало громадными прыщами, которые приходилось вскрывать в больницах огромными иглами. Ошибкой были бомжатские ночлежки и искусанная клопами молодость. Ошибкой была открывшаяся язва и две недели в палате для смертников. Ошибкой были двадцать лет работы на почте. Нельзя сказать, что вся жизнь состояла из ошибок, – но Буковски явно не везло. Как оказалось после пятидесяти, главными удачами в жизни Чарльза стали голод, алкоголизм и стая сумасшедших фемин. Благодаря голоду у него было время, чтобы стать писателем. Все жизненные беды получилось переплавить в жизнеутверждающую и упругую литературу. Алкоголизм защитил его от безумия и петли, сработав, как анестезия во время операции, которую проводила над ним жизнь. Бешеные женщины, неоднократно пытавшиеся прикончить его, заряжали энергией и придавали смысл тягомотным дням. Так за пятьдесят лет созрел писатель и поэт Чарльз Буковски, которого можно было бы назвать Антоном Чеховым – если бы это не были разные люди.

ТЕРПЕТЬ

WHAT MATTERS MOST IS HOW WELL YOU WALK THROUGH THE FIRE

Буковски часто повторял, что порки отца научили его писать. Чарльз – второе имя писателя. Первым именем было Генрих, потом оно сменилось на Генри-младший. Отца-военного звали Генри-старшим, и минимум раз в неделю он заводил будущего писателя в ванную, заставлял снять штаны и выдавал десять-двадцать ударов ремнем для заточки бритвы. Так немецкий эмигрант понимал воспитание настоящего мужчины и достойного члена общества. Поводов для порки был миллион, например, пропущенная во время стрижки газона травинка. Мать считала такие экзекуции само собой разумеющимися, так что маленькому Генри не у кого было искать защиты – да ей и самой нужен был защитник. Она учила сына, что нужно быть счастливым: «Улыбайся, Генри», – повторяла она, как будто бы это действительно могло сделать его счастливым. Буковски говорил, что не видел в жизни улыбки печальнее. В последний раз, когда отец порол его, он ни разу не вскрикнул и не всплакнул. А после говорил, что отец испугался этого и больше не смел поднять на него руку. Можно также предположить, что твердолобый немец просто посчитал обучение правде жизни законченным.

Когда у тебя систематически выбивают почву из-под ног и причиняют мучения безо всякой причины, перестаешь бояться говорить правду. Потому что бить будут в любом случае, даже если попытаешься угодить. Так почему бы не сказать и не сделать то, что на самом деле думаешь и чего на самом деле хочешь? Буковски считает, что отец и его воспитание научили его писать.

«Потому что даже в старости, в сложных ситуациях и сталкиваясь с проблемами, я никогда не плачу, никогда не ною. Я прохожу ситуации молча, не прошу пощады, просто двигаюсь дальше. И это хорошая тренировка, хоть я никому такого не пожелаю. Если у людей спускается колесо, они сходят с ума, а я говорю: «Ну, так вот, опять говно, но это естественно». Я потеряю ногу, или кто-то от меня уйдет, или дом ограбят – ну и все, поехали дальше. Родители меня подготовили».

Ничто не учит лучше, чем тот момент, когда после поражения все же встаешь – и продолжаешь идти дальше. Большинство людей снедает страх: они так сильно боятся проиграть, что неизменно проигрывают. Привыкнув к муштре дома, в школе, в институтах, на работе, люди становятся привычными к послушанию и не могут жить без него. Буковски принципиально не хотел никого слушать, потому что знал, что слушаться приходится из-за того, что у кучки говнюков есть власть и они обязательно хотят ее применить.

«Хлеб с ветчиной» (англ. Ham on Rye) – поздний автобиографический роман, в котором Буковски, как и любой серьезный писатель, вспоминает детство. Название романа состоит из первых трех букв фамилии Хемингуэй и окончания названия романа Сэлинджера «Catcher in the Rye». Еженедельная порка, многочасовые драки с районными мальчишками, знакомство с алкоголем, жестокая форма acne vulgaris, изгнание с выпускного бала, женское нижнее белье, увиденное из-под деревянных трибун на авиашоу, – все это ключевые воспоминания, формирующие травмы и триумфы. Был Генри-младший, школьник и сын тираничного отца, а стал Чарльз – писатель, на каруселях вертевший всех работодателей. Конечно, шеф может устроить тебе кошмар из работы, ну а ты можешь в любой момент уйти, – и вряд ли такая пытка когда-нибудь сравнится с садистскими экзерсисами отца. Друзья Буковски утверждают, что он драматизировал обстоятельства своего детства. Били в ту пору многих, творческие и инакомыслящие тенденции подавляли что в школе, что дома, и делать из мухи слона, мол, не стоит. Но все же именно такое проблемное детство закалило и сформировало художника. Счастливое детство заставляет в зрелом возрасте искать в жизни недостатки, а несчастное детство бросает вызов: попробуй-ка найди, чего в жизни есть хорошего.

ЖЕНЩИНЫ