Батя, Батюшко и Бэмби

На это Дэн снова не стал отвечать. Вредный характер — это Валентин Денисович сына по-отечески мягко охарактеризовал. Обычно Дениса называли циником, гадом и бессердечной сволочью. Называли те самые богини, красотули и нарядные.

Глава 3. Modus vivendi [7]

Ларионов озвучил сумму, в рамках которой предстояло разработать пакеты предложений для «слизня», и Оля готова была биться об заклад с кем угодно, что это не та цифра, которую планировал потратить Золотарев. Просто шефу очень хотелось стать владельцем базы отдыха, и он обхаживал потенциального продавца всеми способами, в том числе и предоставив огромную скидку.

— Я все поняла, Виктор Иванович, — сказала Оля в телефонную трубку. — Мне нужно время подумать… да, дня через два… хорошо, сначала покажу все вам.

А еще лучше, размышляла она, отключив связь, чтобы и все переговоры вы, Виктор Иванович, провели сами.

Так ведь не сделает — пошлет Олю. Сколько еще чашек кофе придется выпить, прежде чем договор будет подписан?

Ладно, об этом она подумает потом, а пока надо посмотреть расценки на размещение рекламных модулей в местных СМИ. Где там у Золотарева автосалон находится?

Выписка была назначена на час дня, но Оля опоздала. Потому что телефонные звонки, снова проблемы с типографией и столичные пробки.

Она нажала на дверную ручку и услышала низкий голос:

— Не стесняйтесь звонить, если будет что-то беспокоить. Хотя не должно.

Папа не скучал в одиночестве. Сидел, полностью собранный, на стуле и внимал доктору, который обернулся на звук открывшейся двери.

— Здравствуйте, — поприветствовала Ольга и слегка улыбнулась. Не доктору — отцу, выглядывавшему из-за худощавой фигуры Дениса Валентиновича. Ну и все-таки немного доктору.

— Здравствуй, Оленька. А я уже готов, как видишь, — отец выглядел гораздо лучше, чем накануне. Впрочем, она знала, что сил там не очень много, желания оказаться вне больничных стен гораздо больше, поэтому перевела взгляд на врача, безмолвно вопрошая: «Правда, готов?», имея в виду вовсе не собранные сумки.

Денис Валентинович взгляд понял и подтверждающе кивнул:

— Добрый день. Передаю из рук в руки.

— Пост принял, — слова у Оли сорвались сами собой.

— Пост сдал, — тут же последовал ответ и жест руками — словно что-то взял и протянул ей.

Совершенно не врачебный точно. Человеческий жест. И даже улыбка — тоже не врачебно-профессиональная. А какая-то… открытая.

Впрочем, об улыбке она вспомнила позже, а в тот момент быстро перевела взгляд на отца, который, торопясь домой, поднялся на ноги и засобирался-засуетился. Оля отобрала у него сумки и вместо них вручила плащ. Это послужило причиной спора.

— Женщинам не позволено носить сумки! Верни обратно.

— Больным не положено тем более.

— А я не больной.

— А я не женщина — я дочь. Дочери можно, давай спросим у Дениса Валентиновича.

В итоге оба уставились на специалиста по больным и их родственникам. А у специалиста, как назло, зазвонил телефон, поэтому Оля во второй раз сунула папе плащ, взяла сумку, и, когда краткий телефонный разговор завершился, отец и дочь хором произнесли:

— Спасибо, доктор, до свидания.

Денис Валентинович окинул их взглядом, ничего не ответил — вместо этого подошел к стулу и взял еще одну сумку, о которой спорящие забыли в пылу дебатов.

— Есть примета, — сказал он, — если оставишь что-то в больнице, то обязательно сюда вернешься. Не то чтобы я не рад был вас видеть, Геннадий Игоревич, но лучше вне больничных стен.

Постоял с сумкой в руках, помолчал, а потом добавил:

— Попросить санитара проводить вас с вещами до машины?

— Не стоит, пакет легкий, — ответила Оля и протянула руку.

Вернее, они оба протянули руки: отец и дочь. Но выбор врача оказался в пользу дочери, и через секунду сумка была у Оли.

А дальше — снова слова благодарности и прощания, потом лестница вниз, холл и диалог медсестер, который Оля услышала совершенно случайно, пока отец надевал плащ.

Медсестры были молоденькие и хорошенькие. Одна из них хохотала.

— Рассказывай давай.

— Ну что, Светуля не оставляет попыток склонить доктора Батюшко к внеслужебным отношениям.

— Настойчивая. Что на этот раз?

— Напялила на голую грудь халат на пару размеров меньше своего. Для пущей убедительности верхнюю пуговицу отрезала. И пошла к Денису Валентиновичу якобы по служебной надобности. Это кино и немцы, я чуть анализы не уронила, когда увидала эту красоту. Она ему то один вопрос, то другой, то так повернется, то эдак. А он все отвечает и отвечает. И смотрит ей в лицо. В лицо, понимаешь, в лицо! Ну, Светольда не вытерпела, груди свои пятого размера лапками прикрыла. «Ой, у меня пуговица оторвалась, надо пришить». А он так медленно посмотрел — сначала в вырез халата, потом в глаза. Руки сложил на груди своим фирменным жестом — ну знаешь, как он степень нарядности показывает. И говорит в своей обычной манере: «На вашем месте, Светлана Анатольевна, я бы пришил пуговицу на лоб».

Медсестры хохотали теперь вдвоем.

— Сколько уже Денис Валентинович осаду держит?

— Года два, по-моему.

— А Светка все никак не может смириться, что фейсконтроль у доктора Батюшко не прошла.