Батя, Батюшко и Бэмби

— Нет, почему же, еще несколько мальчиков болело простудой, но все они восстановились и прошли аттестацию. Остался только Никита, но так как у нас в группе превышен лимит детей, то…

— На сколько?

— Что на сколько?

— Насколько превышен лимит?

— На одного человека.

— Ясно, — Оля смотрела, как постепенно лицо тренера становится розовым, потом красным, потом свекольным. — Лимит превышен ровно на того ребенка, которого вы взяли несколько месяцев назад, того самого, сломавшего моему сыну руку, так? И сейчас все очень удобно получилось, правда? Мы не смогли сдать нормативы, нас отчислили. Никаких проблем. И «нужный» мальчик остался в группе, да и с лимитом все в порядке. Только что делать нам, скажите?

— Никита — очень способный ребенок, — Оля была неудобным собеседником, да и тренер явно нервничал, чувствуя свою вину, он теребил в руках пластмассовый свисток. — Но сейчас мальчик все равно не может играть из-за полученной травмы. Поверьте, ничего не потеряно, он придет на следующий год, просто в другую группу и продолжит так же гонять мяч.

— На следующий год? А когда у вас начинается следующий год? В августе? В конце лета? Сейчас еще зима. Он к марту будет в полном порядке. Мы пропустим год — целый год тренировок, вы же это понимаете лучше меня! — Оля все же перешла на повышенный тон. — Куда он придет? К своим друзьям, с которыми уже три года играет в одной команде? Нет! В чужой сложившийся коллектив, да еще неясно, как там с лимитами. Едва ли недобор…

Она пытливо смотрела на тренера. Ответ знали оба.

— Ну, кто-то может покинуть секцию… — промямлил он.

— Покинуть! — усмехнулась Оля. — После четырех лет усиленных тренировок покидают не так, как в первый год. Просто появился мальчик, которого нужно было устроить, и это сделали. За счет другого ребенка — моего сына.

— Мне очень жаль, — тихо проговорит тренер.

— Мне не нужна ваша жалость, — выплюнула Оля и, выйдя из зала, громко хлопнула дверью.

Ее трясло.

Это когда-нибудь закончится? Вот это все, что случилось с ней после Нового года? Бесконечная полоса проблем.

Никита начал ходить в школу. Повязку еще не сняли, от физкультуры было освобождение, трудом он заниматься не мог, но русский язык, математику, чтение посещал исправно. Вот только результаты не радовали.

Олю уже вызывали в школу по поводу проблем с успеваемостью, она оправдывалась, ссылалась на полученную сыном травму и стресс, делала ставку на возобновление тренировок. Может, горячо любимый футбол что-то изменит?

Смотреть на тоску сына было невозможно, сердце сжималось, глядя, как он упорно читает медицинские справочники — цепляется, наплевав на математику и английский язык.

«Мне нужна твоя помощь. С Никитой».

«Скальпель с собой не брать?»

«Только пряники».

Как же тяжело дышать…

Вечером, когда Оля зашла в детскую выключить свет, Никита сказал:

— Мам, мне Петька звонил, с футбола. Они уже сдавали нормативы.

— Правда?

— Да, — вздохнул Никита. — А я столько пропустил.

— Ничего, нагонишь.

— Ты так думаешь?

— Обязательно, — уверила Оля сына, села на кровать и погладила его по голове.

— Мам, надо, наверное, в секции сказать, что я поправлюсь и сдам.

— Конечно. Скажем.

— Может, у тебя получится завтра?

— Завтра? — Оля мучительно думала над ответом. Она поняла, что не сможет сказать правду. — У меня завтра очень занятый день, столько срочных заказов навалилось — не переделать. Но я, как только освобожусь, сразу же поеду. Договорились?

— Договорились.

* * *

Он не побежал ее встречать в первый же четверг, хотя очень хотел. Это все от неуверенности и от не очень удачного знакомства. И что бы там ни говорил Денис Валентинович, Тося считал тот вечер со стихотворным выступлением для себя провальным, поэтому думал, чем перекрыть первое впечатление. И пока думал, оно само пришло. Во-первых, зачет. Нет, с зачетом он, конечно, влетел конкретно и после разговора с шефом подумал даже, что легко отделался. Другой на его бы месте точно выгнал, но Ярославе знать об этом необязательно. Можно просто сказать: «Сдал на днях зачет», а потом добавить так, между делом, «еще в операционной пришлось попотеть». И сразу на первое место выйдет, что он врач, а не балабол-частушечник.

Операция. Это было непередаваемо. При воспоминании о том, что он был ТАМ, ассистировал, безошибочно, до сих пор охватывал восторг.

И Денис Валентинович…

Да, это не рифмы глупые про пациентов сочинять. Это дело. «Дело, которому ты служишь» — любимый роман бабушки, тоже про врача. Надо прочитать. И потом блеснуть перед Ярославой своей эрудицией.

Пока интерн строил грандиозные планы, время от времени потирая замерзший нос, Ярослава, закончив занятие, вышла из подъезда и направилась к метро. Тося чуть не пропустил ее и нагнал уже за углом.

— Привет, — сказал он, пристроившись рядом.

Девушка едва оглянулась и прибавила шагу. Антон понял, что она его не узнала.

— Ярослава, не беги, поскользнешься и упадешь, и окажешься в травме, — черт, совсем не то говорит. — Меня Изольда Васильевна попросила тебя проводить.