Батяня. Бой против своих

— Не дергайся, браток, — Батяня осторожно опустил руку на плечо парашютиста.

Курсанты стояли в стороне, с изумлением наблюдая за коренастым мужчиной с монголоидными чертами лица, распластавшимся на брезентовом полотнище, — упасть с высоты в девятьсот метров и при этом выжить дано не каждому.

— Спасибо, что помогли, — бросил курсантам майор. — А теперь вызовите санитарный фургон, ему срочно нужна медицинская помощь.

— Пустяки! — отмахнулся парашютист и осторожно пошевелил ступней. — Спинной мозг не поврежден.

— Боль ниже пояса чувствуешь?

— Еще как!

— Тогда все будет хорошо.

Офицер прищурился, по его загорелому лицу пробежала чуть заметная дрожь.

— Холодно, — еле слышно проговорил он, — сигаретой не угостишь?

Батяня понимающе кивнул и достал из нагрудного кармана камуфляжной куртки пачку, прикурил, сунул сигарету в пальцы лежавшему.

— Что стряслось в небе? — спросил Лавров, хотя понимал, что вряд ли пострадавший способен сейчас анализировать, но надо было его отвлечь до прибытия медиков.

Парашютист глубоко затянулся табачным дымом и тут же зашелся кашлем.

— Со мной такое впервые, — вымолвил он, — даже не пойму, что именно произошло. Память отшибло. Помню, как пошел, а дальше…

— Не забивай себе этим голову. Вспомнишь. Главное, что все обошлось, — произнес Батяня, поглядывая в сторону трибуны, от которой уже катил санитарный фургон. — Сам-то ты откуда?

— Дальневосточный округ, — незамедлительно ответил офицер.

— Зовут как? — спросил Батяня, проверяя парашютиста на сохранность памяти.

— Майор Бутусов, — тяжело задышал офицер.

— Майор Лавров, — назвался комбат. — Где-то мы виделись и раньше.

Но продолжить расспросы парашютиста не пришлось, тот потерял сознание. Лавров вынул дымящуюся сигарету из его губ. Двое санитаров бережно погрузили на носилки неподвижное тело парашютиста и захлопнули дверцы машины. На просьбу майора взять его с собой медики ответили категорическим отказом, сославшись на нехватку места в машине. Но Лавров знал, что обязательно навестит пострадавшего парашютиста. Уж очень знакомым показалось ему лицо майора Бутусова.

Батяня раскрошил недокуренную сигарету и зашагал по летному полю, на ходу пытаясь вспомнить, где же он мог раньше видеть этого человека с неславянским разрезом глаз.

* * *

Тускло освещенный коридор госпиталя казался унылым и заброшенным. Стенки с волдырями отслоившейся краски, отваливающейся штукатуркой. Мерцающие, гудящие, словно мухи, лампы дневного света. Свисающие с пропитанного водой потолка провода. Кресла-каталки, брошенные прямо у дверей палат. Новое здание госпиталя обещали сдать вот уже три года подряд, потому в старом и не делали основательного ремонта. Отовсюду пахло медикаментами и хлоркой.

Майор Лавров мягко шагал по бесцветному линолеуму в непривычном для него, накинутом на плечи зеленоватом халате. Майор знал здесь каждый уголок — время от времени он навещал своих курсантов, получивших травмы во время учений или сдачи сложных нормативов.

— Здравствуйте, товарищ майор! — игриво заулыбалась дежурная медсестра.

— Привет, Маринка, — Батяня одарил девушку сдержанной улыбкой.

— Не припомню, кто из ваших ребят сейчас у нас?

— На этот раз моих здесь нет, — улыбнулся майор, опустив на стол коробку шоколадных конфет, — мне бы к майору Бутусову попасть.

— Это тот, у которого вчера парашют не раскрылся?

— Именно, — подтвердил Лавров. — Кстати, как он?

— Нога сломана, а в целом состояние удовлетворительное, — медсестра продолжала мило улыбаться, дольше, чем этого требовала простая вежливость. — Вам в двадцать первую.

Батяня не удержался и подмигнул девушке.

«Хороша, но, кажется, думает, что я на ней жениться собрался», — подумал Лавров и уже хотел было зайти в палату, как за его спиной раздался взволнованный голос медсестры.

— Может, завтра в кино сходим, товарищ майор? Мы с подругой собирались. Она не может. Жалко, если билет пропадет.

Батяня обернулся и не нашел в себе сил отказаться:

— Вообще-то…

— Тогда завтра в восемь у южного КПП, — девушка покраснела и тут же отвела взгляд.

Палата, в которую определили майора Бутусова, разительно отличалась от тех, в которых находились курсанты и сержанты. Здесь было все необходимое для больного человека — умывальник, отдельный туалет и даже небольшой телевизор, который разрешалось смотреть до полуночи. Да и место у дальневосточного гостя было самым лучшим, как принято говорить в больницах и госпиталях, «козырное» — у окна. Тут тебе и свет, и прохлада, особенно летом, когда в помещении стоит невыносимая духота, как сейчас. Вторая кровать пустовала. Майор оказался единственным старшим офицером, угодившим в госпиталь.

— Подфартило тебе, майор! — произнес Лавров, присаживаясь на угол койки.

Бутусов раскрыл глаза, отвернулся от стены и посмотрел в лицо десантника. На его губах заиграла улыбка, узнал:

— Думал, вновь медсестра со шприцем. Искололи задницу — не знаю, как сидеть потом буду.

— Как здоровье? — Батяня скосил глаза на загипсованную ногу офицера.

— Ерунда, врачи сказали, что через неделю смогу стать на костыли, а потом все срастется в лучшем виде.