Батяня просит огня

Периферия Манауса отличалась от множества подобных пригородов необычайно плотной концентрацией всяческих производственно-промышленных предприятий. И отнюдь не гражданского предназначения. В одном из таких районов располагалось большое «предприятие», огороженное от внешнего мира внушительными бетонными плитами, поверх которых была протянута колючая проволока (естественно, под напряжением) и сетка-ловушка. За этими стенами располагалась одна из лабораторий неизвестного предназначения. Она состояла из собственно лабораторных цехов, небольших экспериментальных полей, на которых выращивались злаковые культуры, и стандартного парка сельхозтехники. От обычного фермерского хозяйства эту плантацию отличало наличие многочисленной охраны. Часовые в форме натовского образца стояли на каждом шагу. Повсюду мигали красные лампочки сигнализации, а замаскированные камеры с лазерными детекторами движения были разбросаны по всей территории этого миниатюрного агрогородка.

Неподалеку от лаборатории на реке был сооружен пирс, возле которого покачивался катер с эмблемой Гринписа. Возле него стояла небольшая группа людей в штатском под предводительством кареглазого Сэма Хопкинса. Он любезно протянул руку очаровательной Ружене Крумловой, поспешно спускавшейся по трапу.

– Вы не представляете, что с нами произошло, когда мы снимались с ночлега, прямо возле сельвы! – возбужденно затараторила Ружена, едва ступила ногами на землю. В этот самый момент двое индейцев несли по трапу бесчувственное тело раненого Железняка.

Хопкинс понял, что в пути с ними произошло что-то из ряда вон. И это «что-то» могло полностью демаскировать его планы. Поэтому он отправил остальных на помощь индейцам, а сам принялся слушать новости, которые привезла Ружена.

– В общем, мы ночевали в пролеске сельвы. И тут над нами зажужжал самолет, а потом резко спикировал за деревья и упал. Мы поехали на катере, чтобы посмотреть, что там случилось. А на борту – все мертвые, и только этот, – Ружена грациозно указала изящным и дрожащим от волнения пальчиком в сторону Железняка, – без сознания и с переломанной рукой. – Ружена перевела дыхание и от переизбытка впечатлений беспорядочно затараторила, окончательно сбив с толку Хопкинса. – А потом я вскрыла ящики в грузовом отсеке – большие такие ящики – а в них… Взрывчатка, гранаты, автоматы, патроны, в общем, столько всего! И все это явно не для рыбалки.

На скулах мулата забегали желваки. Он, впившись глазами в лицо девушки, пытался выстроить последовательность событий.

– А еще там было вот это, я у раненого забрала, – с этими словами Крумлова всунула в руки ошалевшему Сэму тактическую карту и распечатку журнальной статьи, найденные у Железняка. Затем она продолжала: – И только мы загрузили его на катер, как вдруг на берег выбежали двое… по-моему, русских. Они что-то кричали, стреляли из автоматов. Ну, я решила, что надо быстро сматываться оттуда. Мы так и повернули, я дала газу – и вот, собственно, и все. Мы оказались тут, а тут уже вы, так мило, что вы нас встретили лично!

Из всей этой сплошной скороговорки Хопкинсу удалось выцепить только что-то про русских и пальбу из автоматов. Однако рассказ Ружены уже не имел для него такой важности. У него в руках были куда более ценные сведения, чем то, что смогла протараторить Крумлова.

– А ваш пленник, как я вижу, уже пришел в сознание! – Сэм бросил пытливый взгляд в сторону Железняка.

Тот действительно уже оклемался, но в голове у него по-прежнему жужжало, а рука невыносимо болела. Хоть он еще и не понял, где он находится и чего от него хотят, он уяснил, что так или иначе пока лучше держать язык за зубами.

– Впрочем, кем бы ни был этот человек, мы просто обязаны оказать ему квалифицированную медицинскую помощь, – с этими словами Хопкинс обратился к Ружене. – Сейчас я позвоню в полицию и сообщу о нем. Пусть они сами с ним разбираются.

Сэм Хопкинс включил рацию, что-то сказал по-португальски, внимательно выслушал ответ и с милой улыбкой вновь повернулся к Ружене.

– Все в порядке, за ним сейчас приедут.

Действительно, через несколько минут у причала появился черный джип. Однако он вряд ли был полицейским. Из него вышли три человека: двое громил в камуфляжной форме и с каменными лицами и еще один более скромной комплекции, однако с одной узнаваемой чертой – прядью светлых волос в черной смоляной копне. Это был Курагин. Сэм Хопкинс перепоручил ему раненого, и Курагин вместе со своими «ребятами» без особых церемоний погрузили раненого на носилки и быстро транспортировали в здание лаборатории. Перед тем как отправиться, Хопкинс что-то шепнул на ухо Курагину, тот цинично ухмыльнулся, быстро смерив взглядом Ружену и, наконец, удалился вслед за своими людьми.

– Итак, вы можете поподробнее рассказать мне о вашем открытии? – Сэм Хопкинс уже переварил предыдущий блок информации и был готов к новому «мозговому штурму».