Батюшка. Святой выстрел

Пройдя несколько дворов, подошли к часовенке. Священник и староста степенно перекрестились на крест, возвышавшийся на крыше, в том месте, где должен располагаться купол. Прохор Петрович достал из кармана ключ и отпер тяжелый навесной замок.

– Погоди, Настя, – остановил девушку отец Василий. – Тебе нельзя простоволосой. Хоть и не совсем настоящий храм, а с непокрытой головой нельзя.

– Я сейчас, – торопливо сказал Прохор Петрович и, прихрамывая, пошел к своему дому.

Вернулся он очень быстро, прижимая к груди какой-то маленький сверток, подошел к журналистке и, развернув оберточную бумагу, извлек длинный кусок тонкой материи нежно-сиреневого цвета – женский шейный шарфик или платочек.

– Вот, возьмите. Давно храню, не успел Аннушке своей подарить – так и лежал в шкафу.

– Ой, ну зачем вы, – замялась Анастасия.

– На-астя! – строго шепнул отец Василий, и девушка молча взяла подарок и накинула его на голову.

Отец Василий первым вошел в часовню. Свежеструганые, хорошо подогнанные доски источали аромат свежего дерева, а в воздухе еще витал запах свечей. На возвышении были установлены несколько икон, причем две очень старинные, видимо, кто-то в селе пожертвовал из прабабушкиных.

И только через два часа, когда молодой парень-якут в лихо сдвинутой на затылок кожаной ушанке вез их через вечернюю тайгу на гусеничном вездеходе, отец Василий обратил внимание, что Настя накинула на шею подарок Прохора Петровича.

– А тебе идет сиреневый цвет, – с улыбкой проговорил он.

– Спасибо.

– Береги его. Это не только подарок от чистого сердца, это еще и подарок на пороге храма… Знаешь, Настя, давно хотел тебя спросить. Фамилия Бестужева? Ты случайно не из потомков известного декабриста?

– Поймали все-таки! – смущенно рассмеялась девушка. – Увы, Бестужева – всего лишь псевдоним. И нечего улыбаться! Обычный маркетинговый ход. Фамилия журналиста и телеведущего должна продаваться, а продается то, что привлекает внимание. Хотя зачем я вам это объясняю? Вы наверняка сейчас думаете, что я своей настоящей фамилии стыжусь, что это предательство в угоду дешевой славе и все такое прочее.

– Отнюдь, – усмехнулся отец Василий. – Я все прекрасно понимаю, просто хотел уточнить, а ты вспылила.

– Вспылила, – проворчала девушка, но в ее голосе сквозило облегчение. – Вспылишь тут с вами. Не знаешь, что сказать и как себя вести. Смешно, да?

– И все же, как твоя настоящая фамилия?

– Титова.

– Странно, на мой вкус, так и с фамилией Титова можно в эфир выходить.

– Скажите, отец Василий, – после некоторого раздумья спросила Бестужева, трясясь на жестком боковом сиденье в кузове вездехода. – А что вы о Прохоре Петровиче думаете?

– Сломленный человек. Много тяжелого на его долю выпало. Кроме веры, ничего у него теперь и нет. Бог его уберег. Ведь он мог и спиться, и руки на себя наложить.

– Мне тоже он показался странным. Ни за что не поверила бы, что он в прошлом полковник. И говорит как-то странно, и взгляд какой-то отрешенный…

В Онотаве отец Василий отправил журналистку поговорить с геологами, а сам отправился в небольшое поселение промысловиков. К сожалению или к счастью, выяснилось, что в поселке отец Федор не появлялся. Двух детишек крестить привозили к геологам, где священник освящал помещения и отслужил службы по погибшему месяц назад водителю партии. Нашли они и водителя, который привозил священника на таком же вездеходе из Николаевского, и каюра, отвозившего его в Рыбачий. Ничего интересного и подозрительного выяснить не удалось. Таким же безрезультатным оказался визит в Рыбачий, а затем и в поселок Унутук.

Не удалось найти и вертолетчиков, которые забирали отца Федора из Унутука и доставили его в Верхнюю Соснянку. Экипаж находился в отпуске, а их машина – на плановой профилактике.

В Верхней Соснянке отец Василий первым делом отправил Бестужеву на поиски местного участкового. Это по ее профессии – выяснить, как идут розыски священника, если они вообще идут. Сам же священник решил пройтись по тем домам, где побывал отец Федор во время своего визита в это село.

Часа через два, когда он шел по улице к очередному дому, в переулок с треском вылетел старенький мотоцикл «Иж» без коляски. За спиной молодого, широко улыбающегося парня в ватнике виднелась знакомая курточка и развевался на ветру сиреневый шарфик.

– Вот вам и потерянный человек! – с ходу заявила Настя, соскакивая с мотоцикла. – Представляете, Прохор Петрович умудрился продраться через чиновничьи и ведомственные барьеры и через третьи руки связался по рации геологов с участковым. Догадался ведь, что мы к нему обязательно заедем, представляете?

– Ну-ну, Настя! – остановил ее отец Василий. – Что он сказал?

– Уф! – журналистка с очаровательной улыбкой махнула рукой парню на мотоцикле, который оглушительно трещал рядом, отпуская его. – Так вот, Прохор Петрович вспомнил, что был, оказывается, разговор у них в селе. Солдатика там месяц назад задержали, дезертира.

– И что же? Почему он именно об этом вспомнил?