Батон за 13 копеек

— Как вы сюда попали? — Взгляд бабки упал на кастрюльку с кипящей водой и на облако с дверцей. — А это еще что тут за туман?

— Да нехрен выяснять. Беги к соседям, пускай вызовут милицию…

— Не надо милицию. Николай Иванович, Мария Петровна! Я прибыл к вам из будущего. Я путешественник во времени. А этот облако пара — вот видите дверку? — это проход в XXI век, из которого я прибыл.

Потрясённые дед с бабкой переглянулись.

— Откуда вы знаете, как нас зовут? — спросил ставший заметно более вежливым дед.

— Из будущего он, что непонятно?! — огрызнулась баба Маня.

— Так точно, — отозвался я. — Из будущего. Мне заранее сообщили имена людей, к которым я попаду.

О том, что дед и бабка это мои дед и бабка, я решил им не рассказывать. Боюсь, им наверняка захочется узнать о судьбах близких и о своих собственных судьбах. Слово за слово, они поинтересуются, когда умерли, а я не сумею соврать убедительно. Не люблю сообщать людям плохие новости. Пусть думают, что я просто посланец человечества.

Тут на кухню зашёл парень лет пятнадцати, который ужасно напомнил мне меня самого в школьные годы: те же черты лица, тот же цвет волос, тот же взгляд исподлобья — только он был мельче и тщедушней.

— Здравствуй, Юра, — сказал я ему.

Батя выпучил глаза в недоумении.

— Он нас всех знает, — сказала баба Маня не без гордости. — Это времянавт из коммунизма.

— Чем обязаны, товарищ? — спросил дед. — С какой высокой миссией вы прибыли?

— Я прибыл, чтоб спасти СССР, — ответил я, не колебавшись ни секунды.

***

Через минуту все трое сидели на табуретках, а я возвышался над ними, как лектор перед студентами.

— Спасти-то от кого? — спросила бабка.

— Да уж ясно, от кого, — ответил дед. — От атомной войны, да? Довели-таки до ядерной зимы отцы народов? В каком году Землю взорвали?

— Нет, — сказал я. — Атомной войны не приключилось. Ну, по крайней мере, в тот миг, когда я покинул свою эпоху, её ещё не было…

— А какая эпоха-то ваша? С какого вы года?

— Из 2022-го! — ответил я, и сам проникся тем, как фантастически звучит это в XX веке.

— Это что ж, тридцать девять годков пролетели, выходит, — прикинул дед Коля.

Вот как. Ясно. Значит, мы тут при Андропове живём, сообразил я, в свою очередь. Последние нормальные годочки.

— А вы уже построили коммунизм? — спросил батя, отчего-то сразу вызвав снисходительные улыбки обоих взрослых.

— Не построили! В том-то и дело! Распался Союз! Потому и спасать его надо!

— Не мудрено, — буркнул дед.

Я не стал расспрашивать, что он имеет в виду. А бабка спросила:

— Да как он распался-то? Как он вообще мог распасться? На что? На республики, что ли?

— Так и есть: на республики! Проклятая Америка и её либерастические прихвостни устроили перестройку и развалили всё к чёртовой матери! Нет больше ни дружбы народов, ни пятнадцати сестёр, ни красного флага! А строим мы теперь капитализм!

— И как он? Строится? — поинтересовался дед с удивительным для меня равнодушием.

— Дурацкое дело не хитрое! — Я развёл руками. — Бизнесменов как говна за баней. От рекламы ступить некуда: «Купи это, купи то»… Всем одни лишь деньги и нужны! Девушки хорошей сейчас днём с огнём не найдёшь — только сучки меркантильные остались. Да и мужики измельчали. Гомосеков развелась тьма!

— А в промышленности что? — прервал дед мои размышления о гомосеках. — Планы высокие ставят?

— Да нет теперь планов! Кто, что хочет, то и производит! И промышленности нету, если в целом! Развалили всю промышленность! У нас гвозди — и то импортные!

— Интересно, какие они — импортные гвозди… — мечтательно произнёс дед.

— Да дрянные они! Всё дрянное! Еда ненатуральная! Одежда — из синтетики! Мебель — ДСП! Даром, что в магазинах её полно…

— Мебели полно? — всплеснула руками баба Маня. — Что, прямо в магазинах? Продаётся? И что, разная? И выбрать её можно? Без талонов? Ну это же, наверно, не для всех, для каких-то спецкатегорий же, да, наверно?

— Для всех. Можно выбрать, да незачем. Дрянь это всё. Вещи — дрянь! Вот общение человеческое, дружба, солидарность — это да. В ваше время это есть. А в наше все только и делают, что за вещами гоняются. Общество потребления, мать его! У иного сопливого пацана три пары кроссовок американских, так ему ещё и четвёртую подавай! Зато в голове — пустота! И то ещё хорошо, если он гомосеком не вырастет, а то развелась их тьма-тьмущая…

— Три пары кроссовок… — взволнованно прошептал батя. — А скажите, дядя, это на вас — джинсы?

И угораздило же меня залететь в андроповскую эпоху в этих проклятых буржуйских штанах! А, впрочем, я других и не ношу…

— Ну да, это джинсы… Эх, Юрка, поверь: не в них счастье!

На лице отца мелькнуло такое выражение, словно он хотел сказать: «нет, дядя, как раз в них». Секунду спустя это выражение исчезло, Юрка посерьёзнел и задал ещё один вопрос:

— А вот можно вас, товарищ времянавт, ещё спросить? Война в Афганистане скоро кончится? Кончится она до того, как мне восемнадцать будет?..

Я на миг растерялся. В глазах бати мне привиделось ужасное предчувствие. Соврать или расстроить его?.. Пока я раздумывал над этой дилеммой, включилась бабушка: