Бац!

Сибилла не хотела няню и была в этом непоколебима. Но на это раз Ваймс был еще более непоколебим, чтобы взять не только няню, но и служанку в драконий питомник. Слишком много всего на нее одну. И он победил. Мисс Чистюля, сама благопристойность, только что закончила укладывать Сэмми в кроватку, когда пошатывающийся Ваймс ввалился в детскую. Она начала приседать, но уловив его страдальческий взгляд, вспомнила об импровизированной лекции о Правах Мужчин, прочитанной на прошлой неделе, и поспешно вышла. Это время принадлежало только Сэмам.

Маленький Сэм подтянулся на перилах кроватки и сказал — Па!

Мир вокруг затих.

Ваймс потрепал сына по волосам. Забавно. Целый день он кричал, вопил, орал и говорил без устали, но здесь в этой умиротворенной комнате, благоухающей (благодаря Чистюле) мылом, он никогда не знал, что же ему такого сказать. Он проглатывал язык в присутствии четырнадцатимесячного ребенка. Все, что приходило ему на ум, наподобие фраз «А кто тут у нас папочкин сынуля?» — звучало ужасно, хотя точно такая фраза была написана в книге. Ему нечего было сказать в этой светлой комнате, он не знал ничего такого, что требовалось сказать.

Из под кроватки донесся храп. Там дремал дракон Дрибблер. Древний, потерявший свой огонь, с изорванными крыльями и беззубый, он каждый день вскарабкивался по ступеням и устраивался под кроватью. Никто не знал почему. Он тихонько посвистывал во сне.

Счастливая тишина окутала Ваймса, но затягивать не стоило. Необходимо было совершить Чтение Книги С Картинками. В этом и был смысл шести часов. Одна и та же книга каждый день. Ее страницы были замусоленными и потрепанными, но для одного человека в детской эта книга была самой главной, величайшей историей, из рассказанных когда-либо.

Она называлась «Где Моя Корова?»

На первой странице было многообещающее начало:

«Где моя корова?

Вот она?

Она говорит — "Беее!"

Это овечка, это не моя корова!»

Затем автор начинал проникаться ситуацией:

«Где моя корова?

Вот она?

Нет, она говорит — "Иго-го!"

Это лошадка, это не моя корова!»

После чего воображение автора впало в агонию и из глубины своей измученной души он извлек:

«Где моя корова?

Вот она?

Она говорит — "Аррррг!"

Это бегемот! Это не моя корова!»

Вечер был по-настоящему хорошим. Сэмми уже радостно улыбался и ликовал по ходу действия.

Корова в конце концов найдется, когда все страницы будут перевернуты. Определенное беспокойство вызывал тот факт, что рисунки всех этих животных не смогли бы вести в заблуждение даже котенка, выросшего в темной комнате. Лошадь стояла перед подставкой для шляп, а бегемот ел из корыта, к которому были прислонены перевернутые вилы. Если глядеть сбоку, то на какую-то секунду изображение вполне могло сойти за корову… Тем не менее, Маленький Сэм любил ее. В мире должно быть не было более часто прижимаемой к себе книги.

Но на Ваймса она нагоняла скуку, несмотря на то, что он наловчился воспроизводить все звуки и у него не было равных в произношении «Арррг!». Однако, разве такая книга нужна городскому ребенку? Где он может услышать все эти звуки? В этом городе, все эти животные могли издать только один звук — шкворчание на сковородке! Но у детской комнаты свои собственные секреты, со всеми этими овечками, плюшевыми мишками и пушистыми утятами повсюду, куда ни глянь.

Однажды вечером, после трудного дня, он попытался выдать уличную версию Ваймса:

«Где мой папочка?

Это он?

Он говорит — Козявка! Тысячелетняя рука и креветка!

Это Гнусный Штарый Рон, Это не мой папочка!»

Все шло довольно хорошо, пока Ваймс ни услышал многозначительное покашливание из дверей, где стояла Сибилла. На следующий день Сэмми с детским безошибочным инстинктом на такого рода вещи, сказал мисс Чистюле — «Козявка!» И на этом все закончилось, хотя Сибилла никогда не поднимала вопрос, даже будучи наедине с ним. С тех пор Ваймс всегда придерживался строго авторской версии.

Сегодня он читал книгу по памяти, а в окна стучал ветер и маленький мирок детской, украшенный в голубых и розовых тонах, его мягкие и пушистые обитатели, казалось, обволакивали их обоих. На часах в детской, маленькая кудрявая овечка убаюкивала секунды.

В сумерках, еще не очнувшись полностью от мрачных отрывистых сновидений, Ваймс непонимающе озирался по сторонам. Его охватила паника. Что это за место? Откуда здесь эти скалящиеся животные? Что это лежит на его ботинке? Кто он такой, задающий все эти вопросы, и почему он укрыт голубой шалью, с узором из утят?

Благословенная память вернулась к нему. Сэмми заснул со шлемом в руках, обхватив его, как плюшевого мишку и Дрибблер, всегда ищущий теплое местечко для сна, положил голову на ботинок Ваймса. Кожа на ботинке уже покрылась чем-то липким.