Бац!

— Или способствовать им? — сказал Ваймс. Кто будет сторожить стражника? Я!

Скромняк невозмутимо взглянул на него. — Это могло бы… разрядить атмосферу, сэр.

— У меня нет привычки избивать узников, если вы это имеете в виду, — ответил Ваймс.

— И я уверен, что сегодня у вас такого желания не возникнет.

Ваймс открыл было рот, чтобы приказать вышвырнуть скальта вон и замер. Этот наглый маленький бездельник попал прямо в цель. Ваймс был на грани с самого отъезда из дома. Его кожа зудела, живот крутило и голова раскалывалась. Кто-то должен заплатить за всю эту… эту… в общем за все это, но только не такой несчастный статист, как Умноруль.

И он не знал, совсем не знал, что станет делать, если узник нахамит или попытается умничать. Избивание узников в закрытых комнатах… он знал куда это приводит. И если ты хоть раз пошел на такое из благих побуждений, ты пойдешь и ради плохих. Ты не можешь быть хорошим парнем, занимаясь плохими делами. Иногда нужна дополнительная пара глаз, чтобы сторожить стражника.

Правосудие должно чиниться на виду, поэтому он проследит, что все было сделано по правилам.

— Джентльмены, — сказал он, не отводя глаз со скальта, но обращаясь ко всей комнате в целом. — Я знаю всех вас, а вы знаете меня, вы все уважаемые гномы с собственностью в этом городе. Я хочу, чтобы вы поручились за мистера Скромняка, потому что я никогда в жизни не встречал его. Давайте вы, Сета, я знаю вас несколько лет, что вы скажете?

— Они убили моего сына, — ответил Железотвердь.

Ледяные щупальца охватили его голову, сжали горло, скользнулив желудок и исчезли. На месте ярости остался озноб.

— Мне очень жаль, командор, — тихо сказал Скромняк. — Но это правда. Не думаю, что Гундер Железотвердь интересовался политикой. Он нанялся в шахту только потому, что хотел вкусить настоящей гномской жизни и помахать лопатой пару дней.

— Они бросили его в грязи, — сказал Железотвердь голосом, лишенным всяких эмоций. — Вы получите любую помощь, какая потребуется. Любую помощь. Но когда вы найдете их, убейте их.

Ваймс не мог придумать ничего другого, что сказать, кроме: — Я схвачу их.

Он не сказал — убить их? Нет. Нет, если они сдадутся, нет, если не они не будут вооружены. Я знаю, куда это ведет.

— Тогда мы уходим и позволим вам заняться своими делами, — сказал Сильнорук. — Скальт Скромняк нам известен, конечно же. Несколько современен, несколько молод. Не из тех скальтов, к которым мы привыкли, но… да, мы ручаемся за него. Доброй ночи, командор.

Ваймс сидел, уставившись на свой стол, пока они выходили один за другим. Когда он поднял голову, скальт был все еще здесь со своей терпеливой слабой улыбкой.

— Вы не похожи на скальта. Вы выглядите как обычный гном, — сказал Ваймс. — Почему я о вас ничего не слышал?

— Возможно потому, что вы полицейский? — кротко ответил Скромняк.

— Ладно, я понял. Но вы не забурившийся?

Скромняк пожал плечами.

 — Я могу мыслить по-глубинному. Я был рожден здесь, командор, также как и Умноруль, и не верю, что мне нужны горы над головой, чтобы быть гномом.

Ваймс кивнул. Местный парень, не какие-то там горные старцы. Быстро соображает, также. Не удивительно, что элите он нравится. — Хорошо, мистер Скромняк, вы можете пойти со мной. Первое условие: у вас есть пять минут, чтобы найти набор для Баца. Надеюсь, вы с этим справитесь?

— Я думаю, что да, — ответил гном слабо улыбаясь. — И второе условие?

— Сколько времени вам понадобится, чтобы научить меня играть? — спросил Ваймс.

— Вас? Вы вообще никогда не играли?

— Нет. Недавно один определенный тролль показал мне эту игру, но я с детства не играл в никакие игры. Хотя, когда я был мальчишкой, то был спецом в "крысе под мухой".[17]

— Ну, несколько часов… — сказал Скромняк.

— У нас нет столько времени, — ответил Ваймс. — Я даю вам десять минут.

Вечеринка началась в «Ведре» на Поблескивающей. Это был бар для копов. Мистер Чиз, владелец, понимал, что копам нужно. Им нравилось напиваться там, где ничего не напоминало бы им о работе. Веселье не поощрялось.

Но Смуглянка предложила перейти в "Наконец Открыто".

Ангва была не в настроении, но у нее не хватило жестокости отказаться. Потому, что хотя у Смуглянки было телосложение, за которое любая другая женщина возненавидела бы ее, она была по-настоящему милой. У нее была самооценка как у гусеницы и, как обнаруживалось во время разговора с ней, примерно такое же количество мозгов. Возможно, что дело заключалось в балансе. Возможно, какое-то доброе божество пообещало ей — прости, детка, ты будешь тупа, как валенок, но хорошая новость в том, что это не будет иметь никакого значения.

И у нее был луженый желудок. Ангва начала гадать о том, сколько полных надежд мужчин упились до смерти, пытаясь споить ее. Казалось, что алкоголь совершенно не действовал ей на мозги. Может быть, он не мог их найти. Но она была приятной и беззаботной спутником, если вы избегали употребления намеков, иронии, сарказма, остроумия, сатиры и слов, длиннее, чем "цыпленок".