Бац!

Они закончили в Гробах и она заранее знала, что так и будет. Это был бар для нежити, хотя там принимали и всех других, если они были не вполне нормальными.

Бар несомненно принял Смуглянку. Только она в это не врубилась. Она не понимала причину, по которой мужчины никогда не заводили с ней разговоры.

Сложность была еще в том, что Шнобби не был уж таким плохим… человеком, думала Ангва. Сам по себе. Насколько она знала, он всегда был предан мисс Пушрам — то есть, даже когда она лупила его сырой рыбой и кидалась в него моллюсками, он никогда и не помышлял о других девушках. Он был настоящим романтиком, вот только все это помещалось в то, что можно только назвать… Шнобби Шноббсом.

Салли пошла со Смуглянкой в женскую уборную, которая всегда шокировала тех, кто видел ее в первый раз. А Ангва рассматривала меню коктейлей, которое Игорь неровными буквами написал на доске над баром.[19]

Он сделал все, что смог, следуя духу времени — или бы попытался следовать, если бы знал значение этого словосочетания — но так и не ухватил всю тонкость современного коктейль-бара, поэтому среди названий было:

ПА ЗУБАМ ВАНЮЧИМ КУЛАКОМ

ПРИБЕЙ ГОЛОВУ НА ДВЕРЬ

ПОД ВЗДОХ

ЖЕЛЕЗЯКА ЗАБИТАЯ В УШИ

ГОЛОВОРОТ

Ангве пришлось признать, что Головорот был весьма неплох.

— Прстите, — сказала Шельма, раскачиваясь на стуле, — Но что там со Смуглянкой? Я заметила, как вы с Салли кивали друг дружке.

— Что? О, синдром неудачника. — Ангва вспомнила с кем она говорит и добавила. — Э… У гномов такого вероятно нет. Это означает… Иногда женщина бывает так красива, что мужчины с одной извилиной боятся пригласить ее куда-нибудь. Потому что им ясно, что она слишком хороша для них. Ухватила?

— Думаю, что да.

— Ну вот такова Смуглянка. Попробую объяснить: У Шнобби нет и одной извилины. Но он так привык, что женщины говорят ему нет, когда он приглашает их, что не боится отказа. Потому он и позвал ее, что подумал — почему бы и нет? И она, уверенная, что с ней что-то не в порядке, была так признательна ему, что согласилась.

— Но он нравится ей.

— Я знаю. Это-то и странно.

— У гномов все намного проще, — сказала Шельма.

— Я полагаю.

— Но возможно не так весело, — уныло ответила Шельма.

Смуглянка вернулась. Ангва заказала три Головорота, а Шельма с надеждой приценилась к Вопящему Оргазму.[20] И затем, с помощью Салли, Ангва объяснила Смуглянке хм… все.

Объяснения заняли некоторое время. Приходилось облекать предложения в соответствующую форму, чтобы она вписались в свободное пространство в голову у Смуглняки. Ангва не могла отделаться от мысли, что девушка не настолько глупа. В конце концов, она работала в ночном клубе.

— Почему, как ты думаешь, мужчины платят, чтобы посмотреть на тебя на сцене? — спросила она.

— Потому что у меня хорошо получается, — предположила Смуглянка. — Когда мне было десять лет, я выиграла ежегодный приз в школе балета и чечетки мисс Девиант.

— Чечетка? — ухмыляясь сказала Салли. — Эй, почему бы тебе не попробовать ее на сцене?

Ангва попыталась представить Смуглянку, отбивающей чечетку. Возможно, что клуб сгорит до основания.

— Э… давай попробуем пойти другим путем, — сказала она. — Я говорю с тобой, как женщи… как лицо женского пола.

Смуглянка была вся во внимании и даже то, с каким озадаченным видом она слушала, было несправедливостью по отношению к остальным представительницам ее пола. Когда Анга закончила, она с надеждой посмотрела на ангельское личико.

— Так вы говорите, — пробормотала Смуглянка, — что гулять со Шнобби все равно, что заказать в шикарном ресторане на обед одну только булочку?

— Точно! — ответила Ангва. — Уловила!

— Но я никогда не встречалась с мужчинами. Бабушка говорила, чтобы я не вела себя как шлюха.

— А ты думаешь, что работать в… — начала Ангва, но Салли оборвала ее.

— Иногда просто необходимо побыть шлюхой, — сказала она. — Тебя когда-нибудь в баре мужчины угощали выпивкой?

— Нет.

— Так, — сказала Салли и осушила стакан. — Не нравятся мне эти Головороты. Пшли куда-нибудь в другое место и — она сделала паузу, — и вспользуемся возможностями…

Присутствие Сибиллы в Псевдополис-Ярде вызывало странные чувства. Раньше этот дом принадлежал семье Овнец. Она жила здесь в детстве, это был ее дом.

В грубые и неотесанные души стражников вкрались некоторые представления об этом. Люди, не славящиеся изящными манерами, вдруг обнаруживали себя машинально вытирающими ноги при входе и уважительно снимающими шлемы.

Они и разговаривать стали по-другому, медленно, с запинками, тщательно проверяя каждое предложение на наличие бранных слов. Кто-то даже нашел метлу и вымел мусор или, по крайней мере, смел ее на менее заметное место.