Бацилла № 0,78

— Ты, кажется, проглотил язык, Косуке? Ну, ничего… Я тебе напомню всех твоих предков!.. Как долго продолжается опрос арестованного? — обратился Канадзава к капитану, стоявшему на вытяжку возле стола.

— Четыре часа, господин генерал!

— Так мало?! — притворно удивился Канадзава. — Стыдись, Косуке! Я считал, что ты гораздо более вынослив, что ты сумеешь достойно представлять свою партию!.. Надеялся увидеть героя, а тут оказывается всего лишь немая и жалкая мумия, которая едва сопит после каких-то четырех часов допроса… Стыдно! Твои товарищи выдерживали значительно больше! Я не раз имел удовольствие разговаривать с ними. Увы! — с притворным сожалением улыбнулся он, — все эти беседы проходили только в такой обстановке.

Арестованный взглянул прямо в глаза Канадзава и вдруг, не выдержав, плюнул ему в лицо.

— Собака! Жандармский пес!..

Канадзава остолбенел. Потом хрипло крикнул растерявшимся полицейским:

— В камеру пять!.. На допрос!

Скрутив руки арестованному, полицейские вытолкнули его из комнаты. Генерал платком отер лицо. Офицер дал знак сержанту, чтобы тот вышел.

— Сейчас идем! — удержал его генерал. — Мы должны сломить этого мерзавца! Должны, понимаете, капитан?

Офицер почтительно склонился к уху генерала:

— Если вы позволите, господин генерал, то можно применить допрос «типа 3» — так называемое «водолечение»… — угодливо усмехнулся он.

— «Водолечение»?.. Да, это действительно хороший способ! Но позвольте, — генерал удивленно посмотрел на капитана, — откуда вам пришло в голову, что это допрос «типа 3»? Что это значит?..

— Простите, господин генерал, но вы, вероятно, забыли… Ведь это же ваше определение, содержащееся в старой инструкции по производству допросов…

Два совещания

Люди сидели, тесно прижавшись друг к другу, и внимательно слушали речь старого рабочего. В маленькой комнате собралось около тридцати человек. Многие были одеты в замасленные, пропитанные металлической пылью синие комбинезоны и рабочие куртки. Видимо, все эти люди явились сюда прямо с работы.

Седой рабочий, стоя в кругу собравшихся, говорил тихо, едва сдерживая рвущиеся наружу гнев и возмущение:

— Такова обстановка, сложившаяся в нашей стране, товарищи! Ее можно выразить в трех словах: нужда, голод и угнетение. Не буду повторять того, о чем сегодня говорили достаточно пространно, — о союзе между заграничными и внутренними врагами свободы. Вы на себе убедились, что японский империализм нашел достойного опекуна в империализме американском… Преступления тех, кто был разгромлен благодаря мужеству и стойкости свободных и счастливых советских людей, не были осуждены, и многие военные преступники не понесли должного наказания. Каждый сознательный японец, ненавидящий войну, приветствовал победу Советской Армии и надеялся на то, что виновники преступлений предстанут пред справедливым судом народа. Но американские бизнесмены взяли под защиту лакеев империализма. И мы теперь видим, как американцы берегут от народного гнева самых подлых военных преступников…

Старый рабочий говорил теперь громко, его слова падали резко и тяжело.

— Наша партия получила сведения о новом чудовищном преступлении. Его готовят на нашей земле американские оккупанты вместе со своими японскими марионетками. Эти враги человечества снова хотят ввергнуть весь мир в пучину несчастий и горя. Но мы, японские пролетарии, обязаны не допустить, чтобы наша страна опять стала очагом агрессии. Верно?

Раздались возбужденные возгласы:

— Верно! Не допустим!

— Надо действовать! Надо вскрыть эти махинации!..

— Говори, в чем дело?

— Спокойно! Я еще не могу сказать об этом. Несколько наших товарищей заняты раскрытием этого преступления. Им грозит смерть, но никто из них, я уверен, не задумается отдать свою жизнь, если это может спасти тысячи простых людей… В любую минуту партия может получить в руки достаточный фактический материал, разоблачающий преступников. И тогда нашей первейшей задачей будет немедленно поднять народ и направить его справедливый гнев против современных каннибалов. Мы должны…

Дверь отворилась. Старый рабочий посмотрел в ту сторону. На пороге показался секретарь райкома. Отвечая на приветствия собравшихся, он быстро подошел к оратору и отвел его в сторону. Несколько минут они о чем-то оживленно говорили, поглядывая на остальных.

Вдруг на лице старика отразились гнев и удивление. Обернувшись к собравшимся, он хриплым от возбуждения голосом произнес:

— Товарищи, Ямада, секретарь центрального района, сделает сейчас экстренное сообщение.

Секретарь окинул собравшихся испытующим взглядом и тихо сказал:

— Я принес вам печальную весть, товарищи. Многие из вас знали нашего хорошего друга, старого доктора Матсумура. Этот товарищ умер…

По комнате пролетел вздох. Секретарь поднял руку.

— Товарища Матсумуру замучили насмерть в полиции!

Теперь уже не вздох, а ропот негодования прокатился по комнате. Кто-то вскочил в возбуждении и, сжав кулаки, бросил проклятие убийцам.