Battle the Elliot (СИ)

   - Отец, я всё сделал. Все собраны на борту миноносца, только я не понял, что за портреты вручили японкам? Они так испуганно их брали. А гроб принесли и установили на корме, он под японским флагом. Почётный караул и японские матросы носильщики тоже все на месте.

   В это время адмирал Вирениус, открыл чемоданы, в которых лежали чистые и выглаженные личные вещи. На самом верху среди вещей, в чемоданах, лежали мундиры японского конт-адмирала, несколько фотографий и японские деньги. И удостоверившись, что всё приведено в порядок и на месте Вирениус старший, закрыл чемоданы и ответил:

   - Сейчас мы вернём японцам тело вице-адмирала Сичиро, портреты их императора, точнее, те портреты, что попали к нам в приличном виде. Ну и наместник Алексеев и командующий флотом Макаров хотят посетить на госпитальном судне 'Кобе-Мару' раненого адмирала Того-младшего. Это его личные вещи и оружие. Отдадим их ему. Выскажем своё уважение, к его храбрости. И постараемся отбить у него желание совершить самоубийство. Потом похороним погибших и надо выпроваживать это судно с рейда. А пока завтракайте. У вас немного времени есть. И ещё Коля, я понимаю, что твой миноносец пока укомплектован матросами с 'Алмаза', так что его на флоте уже 'алмазиком' прозвали. Но, не позволяй Чагину там распоряжаться как на своём корабле. Ты и так, неплохо поработал, на его имидж. Пора поработать и на свой имидж. В конце концов, это твой трофей.

   И повернувшись к девушке, адмирал добавил:

   - Не забудь взять деньги для мамы. А то это судно сегодня уйдёт.

   Когда, траурная церемония, по похоронам погибших японских моряков на острове Сочандао завершилась, то к адмиралу Вирениусу подошёл капитан третьего ранга Саннохэ Иодзиро. Командир госпитального судна 'Кобе-Мару'. Японец посмотрел на стоящую возле Николая Вирениуса Аюми. Которая внимательно слушала мичмана, наклонив голову и слегка краснея, когда начинала смеяться. А потом японец спросил адмирала, руководившего похоронами, инициатива она же наказуема:

   - Господин адмирал, вы позволите один вопрос?

   - Да, Саннохэ-сан, - повернулся к японцу Вирениус.

   - Я могу узнать, кем вам приходиться Хикару Кода?

   - Конечно, Саннохэ-сан, она моя мусумэ.

   Японец, сначала прищурив глаза посмотрел на девушку, потом бросил короткий взгляд внимательных глаз на адмирала и склонил голову:

   - Тогда мне всё понятно, господин адмирал, я выполню просьбу её дочери.

   - Спасибо, Саннохэ-сан, - Вирениус в ответ склонил голову, несколько выше, чем это сделал японец, - Буду вам признателен.

   Японец отдал честь, поправил на рукаве белую повязку с красным крестом и, выпрямив спину и вскинув подбородок, направился к стоящему у восточного берега острова Сочандао катеру. Намереваясь отправиться к своему госпитальному судну. Возле которого уже стояли четыре русских контрминоносца. Которые должны были сопроводить 'Кобе-Мару' до нейтральных вод Китая.

   Вообще то японское госпитальное судно вывели в море русские офицеры. Пока японцы с него присутствовали на похоронах. Дабы не раскрыть японцам проходы в минном поле, охранявшем пролив Ермак. И сейчас 'Кобе-Мару' дымило в полумили от берега ожидая командира и остальных офицеров.

   А адмирал Вирениус посмотрел через пролив на русское кладбище, на самом востоке острова Дачансандао, и тяжело вздохнул. А потом он повернулся на восток и в задумчивости посмотрел на море. Туда, от куда следовало ждать неприятности. То, что было предопределено закончилось. Теперь пора начинать свою, самостоятельную игру.

   Великий князь Александр Михайлович стоял перед кабинетом императора Николая II, держа в руках папку для бумаг, и ожидал аудиенции. Он не ожидал ничего нового. Император никогда не вникал в суть дела, никогда не задавал вопросов. И очень не любил, когда доклад продолжался более пяти минут. В противном случае вообще выпадая из сути обсуждаемого вопроса. И великий князь знал, что у Николая II правым всегда оказывался тот, кто последним выступал по любому вопросу. Если же ему не нашлось оппонентов, то это мнение император и принимал. Даже если перед этим соглашался с другим и давал разрешение, на какие-то действия. И Александр Михайлович осознавал, что он сейчас либо начнёт движение вверх, либо так и останется просто мужем сестры императора.

   Но он всё сделал, что бы его врагов в этот день не было в столице. А хлопоты, которыми он собирался обременить императора, были довольно приятными и довольно срочными. И пока генерал-адмирал кутил в Париже, адмиралы Авелан и Рожественский находились в Либаве, где отстаивались по зиме корабли бедующей Второй эскадры. А Безобразов и его клика, с подачи Александр Михайловича, были заняты вопросом покупки 'экзотических' крейсеров. Стремясь оттеснить от этого вопроса великого князя. Да и был у Александр Михайловича ещё один козырь. Но всё равно, сегодняшний день решал многое.