Battlefront II. Отряд «Инферно»

— Там толпа, — сказал второй. — Сдадим ее Джинбезу и умоем руки. Дальше пусть сами разбираются. Бластеры в оглушающий режим.

— Принято, — отозвался первый. Прежде чем натянуть на голову «ведро» и укрыться за безликой пластоидной броней, он добавил: — Любого другого просто расстреляли бы. А ты... тебе дали работу.

Он с отвращением покачал головой и надел шлем.

Спускаясь следом за ним по трапу на крышу Центра, Иден искренне радовалась, что конвоиры в ее присутствии переключили винтовки на оглушение. Но все равно между лопатками чесалось от ожидания неведомо чего.

Внизу стояла Глэб, облаченная в знакомый форменный комбинезон, который Иден помнила с детства: темно-синюю рубашку и брюки с широким темно-бордовым ремнем. Костюм не был имперским. Это была чисто вардосская форма, символизировавшая, что за носящим ее лицом Империя признает определенную власть и звание, но само это лицо, естественно, в официальную имперскую иерархию не входит. Комбинезон явно шили не для аквалиша, и эта деталь тоже была преднамеренной. В этой одежде Глэб, скорее, напоминала коренастого человека... если не обращать внимания на четыре красных глаза и огромные клыки.

Глэб стояла навытяжку, ожидая, когда Иден подведут к ней. Она открыто держала трехпалую ладонь на рукоятке бластера, хотя по бокам стояли вооруженные офицеры Джинатской службы безопасности. На просторной крыше присутствовали и другие лица: известные офицеры Империи и высокопоставленные представители основных нечеловеческих рас. В небе, откуда открывался наилучший обзор, парил дроид-камера, транслировавший происходящее через Голосеть.

— Иден Версио, — проговорила Глэб через золотистый переводчик, закрепленный на ее толстой шее. — Давно не виделись. Как низко пали могучие.

— Здрасте, майор Глэб, — сказала Иден. — Позвольте поблагодарить за возможность работать у вас.

Глэб прищурила верхнюю пару блестящих кроваво-красных глаз.

— Я сделала это исключительно ради твоего отца. Хотя ты осрамила его на всю Галактику, он очень тебя любит и считает, что ты можешь искупить свою вину тяжким трудом. Быть может, ты вспомнишь что-нибудь из того, чему тебя здесь учили в ту пору, когда ты еще не додумалась хулить нашу прекрасную Империю.

Уроки. Школа. Наказания.

Иден стиснула зубы и с усилием заставила себя расслабиться.

— Быть может, — ответила она.

Глэб издала аквалишский эквивалент хмыканья:

— На особое отношение не рассчитывай.

— Да, конечно, — чуть ли не рявкнула Иден. Она должна была притворяться, будто понимает, что должна смириться, но не может. Это было исключительно легко, потому что Глэб начинала действовать ей на нервы.

Бывшая наставница довольно долго разглядывала ее — достаточно долго, придирчиво подумала Иден, чтобы парящая камера как следует показала ее лицо крупным планом. Потом майор повернулась к своим офицерам.

— Уведите ее, — приказала женщина-аквалиш, затем развернулась и быстро зашагала к двери.

Два офицера — забрак и дурос — схватили Иден за руки и чуть ли не зашвырнули в люк другого челнока, который стоял в ожидании. Иден споткнулась, но сохранила равновесие и сердито зыркнула на забрака. «Все ради хорошего шоу», — подумала она. Поскорее бы это закончилось.

Поговорить с Глэб во время перелета в штаб-квартиру Джинбеза не удалось. Когда челнок сел в ангаре, предназначенном для кораблей службы безопасности, за воротами тоже стояла толпа, сдерживаемая полицейскими дроидами. Были здесь и парящие камеры, передававшие в Голосеть, как Иден в сопровождении дуроса и забрака, держащих ее за руки, шагает по серой дюрастальной дорожке к стоявшему особняком зданию, которое было жилищем Глэб.

Офицеры, тащившие Иден по крыше, проследовали и дальше, в сверкающую стеклом и металлом постройку с плоской крышей, увешанную длинными красными полотнищами с белой имперской шестеренкой.

— Распоряжение твоего отца, — немного сердито объяснила Глэб. Майору явно не нравилось, что ей навязывают какие-то меры предосторожности, принижающие ее компетентность. — Видишь, Иден? Пускай ты всего лишь под домашним арестом, бежать тебе не удастся.

Девушка промолчала.

— Иден пойдет со мной в кабинет, — сказала Глэб охранникам. — Я расскажу ей, что она должна делать во время своего... пребывания здесь. Пошли, девочка.

Иден проследовала в кабинет. Дверь за ними с шипением закрылась.

— Не волнуйся, — сказала Глэб. — Здесь прослушки нет.

 «Это ты так думаешь», — мысленно добавила Иден, но смолчала. Она протянула руки и многозначительно посмотрела на них. Глэб сняла наручники и бросила взгляд на запястья подопечной.

— Взяли слишком тесные, — заметила она. — На руках остались ссадины.

— Тоже мне, новость, — отозвалась Иден.

— Лечить я не буду, — заявила Глэб. — С кровью получается куда убедительней.

«Да ей это нравится», — осознала Иден, но потом решила, что удивляться-то нечему. В детстве она одно время боготворила Глэб. Женщина-аквалиш заполнила пустоту, образовавшуюся после развода родителей. Мать путешествовала по Галактике, отец бывал дома наездами, и Глэб стала единственной взрослой, единственным авторитетом в жизни маленькой Иден.