BATTLEFRONT: Сумеречная рота

После того как Намир со своим спутником обработали самые тяжелые раны, они отправились в третий пункт назначения за этот вечер. В общественных банях по краям ярко-синего бассейна лежали и стонали несчастные жертвы. Они снова взялись за работу. Впервые Намир ощутил себя нежеланным гостем — перевязывая кровоточащую ногу какого-то юноши, он услышал, как кто-то спросил, какого черта повстанцам позволяют оказывать помощь. Тем повстанцам, которые вынудили Империю обращаться с салластанами как с рабами. Повстанцам, которые виноваты во всех бедах Пиньямбы.

Он не сводил глаз со своего пациента, пока не услышал шаги за спиной. Обернувшись, Намир встал, готовый к драке, глядя в глаза широкоплечего мужчины с жестким лицом, который сверлил его злым взглядом.

— Ты все слышал, — сказал он. — Тебе здесь не место. Ни повстанцам, ни Кобальтовому фронту, никому из вас!

— Не мы это сделали, — ответил Намир.

— Но виноваты вы, — отрезал мужчина.

Намир узнал его стойку. Он высматривал ее в каждом новобранце, который стремился попасть в Сумеречную, но редко видел ее у тех, кому было меньше сорока. Это была выправка опытного солдата.

Намир приготовился к удару, но его не последовало. Мужчина отвернулся. Намиру хотелось сказать: «Это не Войны клонов. Эти люди сражаются за таких, как ты».

В какой-то мере он даже верил в это. Это была не война его отца. Это была не война Крусиваля. Он видел мрачные и страшные вещи, когда в последний раз его завалило землей, в пещере, когда он видел гибель товарищей. Империя действительно была особым врагом.

Но не настолько, чтобы он стал драться иначе.

Намир вернулся к работе, признавая, что в какой-то мере ответствен за те раны, которые сам же и перевязывал, — за тот план, который привел Империю в отчаяние, заставил перебросить надзирателей и штурмовиков с верфей Куата на такие планеты, как Салласт. Он не ощущал вины, но и отрицать справедливости обвинений салластан тоже не мог.

Намир со спутником продолжали обход всю ночь. Выходя на улицу, они держались в тени. Мимо них проходили штурмовики, вдали слышались выстрелы бластеров — облавы и обыски продолжались. В каждом пункте, куда они приходили, число раненых росло и отчаяние людей усиливалось. Они делали, что могли, и двигались дальше.

Намир просто с ног валился. Порой его рвало, временами начинала кружиться голова. Иногда ему казалось, что он спасает своих товарищей из-под обломков «Громовержца». Порой — когда он вдыхал чистый, но чужой воздух города-пещеры и его накрывали волны благодарности, ужаса, неприязни со стороны жителей — в голове всплывали старые воспоминания о Крусивале и Горлане.

Он должен был прикрывать своего спутника, высматривать солдат или дроидов-камеры, но даже удержаться на ногах ему было непросто. Он едва обращал внимание на происходящее вокруг, когда салластанин заводил его в ангар, построенный в стене пещеры, или вел среди машин к кабинету в дальнем конце. Там, однако, Намир заставил себя держаться настороже.

Он ожидал попасть в очередное убежище для гражданских. Но внутри было только трое — все люди или достаточно похожи на них, — и у каждого на коленях лежал бластер. Когда Намир со своим спутником прошли внутрь, они вскочили на ноги, но быстро успокоились.

— Долго же вы добирались, — сказала темноволосая женщина, обнимая салластанина и хлопая его по спине. — Кто наш гость?

Последовал быстрый обмен репликами, наполовину на салластанском, наполовину на общегале. Салластанин рассказывал о событиях этой ночи. Наконец женщина повернулась к Намиру и спросила:

— Вы из тех повстанцев, что на горе? Которые захватили завод?

— Мы планировали разрушить его и уйти, — ответил Намир. — Но возникли проблемы. А вы кто?

— Я Корджентейн. Это Ниен Нанб. — Она показала на салластанина. — Руководитель ячейки. Мы представляли здесь повстанцев, пока не пришли вы.

Намир посмотрел на всех четверых. Они выглядели усталыми, но невредимыми, дружелюбными, но циничными. Одеты они были как гражданские, но одежда их была рваной и грязной. И пахло от них так, словно они уже давно не мылись.

— Я думал, тут есть движение сопротивления, — сказал он.

Молодой человек с белой, как мел, кожей ответил:

— Кобальтовый фронт никогда особо не стремился к сопротивлению. Душой они за, но…

— Выглядишь ты преотвратно, — заметила Корджентейн. — Садись, поболтаем.

Намир сел. Молодой человек дал ему выпить какой-то вонючей зеленой жидкости, сказав, что от этого голова прояснится. Корджентейн рассказала о деятельности ячеек сопротивления, а Ниен Нанб порой подбрасывал непонятные дополнения. Повстанцы явились на Салласт в надежде от имени Альянса формально заключить союз с Кобальтовым фронтом — союзом рабочих, который все сильнее был недоволен Империей. Но оказалось, что самые воинственные члены Кобальтового фронта уже арестованы, а остальные не хотят браться за оружие.