Батумский связной

Борису пришлось довольно долго сидеть в колючих кустах, потому что выйти не было никакой возможности — кругом сновало множество солдат. Вэнса, разумеется, не нашли, и понемногу переполох утих. Тогда Борис ползком отодвинулся подальше и осторожно встал на ноги. Вряд ли при такой охране Вэнс решится повторить свою попытку.

Сейчас нужно найти Лизу и выбираться отсюда своими силами, потому что с бандитами из кофейни у него теперь нет ничего общего. За деньги, десять тысяч турецких лир, они полностью выполнили свои обязательства — перебили нападавших на миссию турок. Разумеется, есть и среди них раненые и убитые, но потери в таком деле неизбежны, господа бандиты относятся к этому философски.

Борис сориентировался на местности и побежал к флигелю, где жили сотрудники миссии. На улице к тому времени совсем стемнело, никто его не заметил. Флигель никто не охранял, да там и никого не было, потому что все побежали к главному зданию миссии, привлеченные переполохом. Длинный безлюдный коридор, третья комната от угла…

Он осторожно приоткрыл дверь и позвал:

— Лиза…

Ответом ему был слабый стон.

Она лежала на полу возле окна — маленькая скорчившаяся фигурка в турецком платье. Руки ее пытались что-то делать с поясом.

— Борис, — прошелестела она, — ты пришел…

— Что с тобой, что? — Он наклонился резко, видимо, причинив ей боль, потому что Лиза закусила губы, сдерживая стон.

— Помоги мне… Вытащи его…

Только тут он увидел, что выше широкого пояса, прямо под грудью, торчит рукоятка ножа.

— Вэнс?

Она прикрыла глаза, подтверждая. Горькое отчаяние охватило Бориса. Опять он пришел слишком поздно, не сумел защитить единственное в мире существо, которое его любило.

— Вытащи его, — шептала Лиза, — мне так мешает.

Он сдернул с постели все подушки и подложил Лизе под голову. Потом ухватился за нож и одним рывком вытащил его. Кровь хлынула из раны. Он присел возле девушки на колени, понимая, что сделать уже ничего нельзя, с такой раной Лиза проживет не больше пятнадцати минут — Вэнс бил наверняка.

— Не больно, — прошелестела Лиза и вздохнула.

— Девочка моя, Лиза… — Голос его дрогнул.

— Поцелуй меня, — попросила она одними губами.

Борис наклонился к ней и вдруг увидел в ее глазах ужас и опасность. Он схватил в руки валявшийся рядом нож, но обернуться не успел, потому что шею его захлестнул тонкий шелковый шнурок.

Вэнс, выйдя из флигеля, увидел, что на улице стемнело, и сообразил, что в темноте его белый колониальный сюртук будет слишком заметен, поэтому он решил вернуться в комнату Морли, пересидеть там до ночи, переодеться, а потом уходить незаметно ночью, когда все вокруг успокоится.

Не ожидая, пока шнурок затянется насмерть, Борис на долю секунды раньше забросил нож за плечо и полоснул наугад, стараясь попасть в руку, которая держала шнурок. Очевидно, ему это удалось, потому что сзади послышалось «Шейс-с-с!» — как будто шипела разъяренная змея.

Бог ли решил в этот раз позаботиться о жизни Бориса, либо же господину Вэнсу изменила его всегдашняя сноровка, но он на секунду выпустил из порезанной руки шелковый шнурок. Этой секунды Борису было достаточно, чтобы обернуться, вскочить на ноги и с размаху всадить широкий немецкий нож прямо Вэнсу в живот. Закаленная сталь вошла в человеческую плоть, мягко преодолевая упругое сопротивление.

Борис подержал в руках нож, потом отпустил его и оттолкнул от себя тело Вэнса. Тот упал на пол уже мертвым. Борис посмотрел на его лицо, на остатки грима, из-под которого выглядывали рыжие волоски, и отвернулся к Лизе. Она смотрела на Бориса открытыми глазами, в которых не было жизни. Она умерла.

Борис посидел немного возле девушки, потом прикрыл ей глаза, поцеловал в лоб и перекрестил. Он переложил ее на постель и закрыл покрывалом. Вряд ли англичане пригласят священника, но похоронят все же, не бросят так.

Затем Борис подошел к Вэнсу и посмотрел на свои руки. Вот этими руками он только что всадил нож в живого человека. Борис вспомнил это ощущение, когда нож мягко входил в тело. Он, Борис, стал убийцей…

И ничего, у него не случилось обморока, его даже не тошнит, как тогда в море, когда он пристрелил анархиста. Мало того, если бы понадобилось, он зарезал бы Вэнса еще раз, без колебаний.

М-да, очевидно, после смерти Лизы он стал другим человеком. Но сейчас некогда заниматься самокопанием. Плохо одно: Вэнс убит, а это была единственная связь с турками. И теперь Борис так и не узнает, кто же предатель, как имя турецкого агента, что служит в деникинской контрразведке. Хорошо было бы Вэнса допросить, но он не дал Борису времени.

Борис расстегнул сюртук на мертвом теле и вытащил из кармана бумажник. Так, английский паспорт на имя Морли, это он взял здесь, а вот и бумаги самого Вэнса. Удостоверение итальянского коммерсанта, тут что-то по-грузински. Среди множества визитных карточек и разных бумажек Борис нашел почтовую открытку. Написана она была по-русски, и это привлекло его внимание. Борис поднес открытку ближе к свету. Характерным, необычным почерком, с сильным наклоном влево на открытке было написано: